Тем не менее, чем дальше, тем больше Корнелии казалось, что женщины завлекают сидящих по обе стороны от них мужчин смелыми взглядами и улыбками, каким-то странным образом соблазняют их своими обнаженными плечами. Корнелия не находила этому объяснения, но чувствовала, что она здесь — единственная женщина, не пользующаяся женскими хитростями, чтобы привлечь мужчину.
Разговор сверкал и искрился. За столом постоянно вспыхивал смех, мужчины вносили свою долю остроумия в поддержание веселья. У Корнелии было такое чувство, будто она — совершенно посторонний человек в этой комнате. Она прекрасно понимала, что женщины, сочтя ее персоной незначительной, потеряли к ней интерес и не утруждали себя даже любезностью. Мужчины были с ней вежливы, но и они воспринимали ее просто как племянницу Лили Бедлингтон и почти не обращали на нее внимания.
Корнелия порадовалась, что об ее помолвке с герцогом еще не было объявлено. По дороге на станцию тетушка велела ей никому ничего не говорить, пока не будет получено одобрение от герцогини.
«Вот тогда все будут относиться ко мне совсем иначе, — мстительно подумала Корнелия. — Наверняка станут заискивать передо мной так, как сейчас заискивают перед герцогиней».
Она презирала и одновременно боялась этих ярких, элегантных созданий с их искрометным смехом, боялась их блестящих, любопытных глаз, не оставлявших незамеченными ни одного движения, ни одной мысли друг друга.
— За что Лили так жестоко наказывает Дрого? — услышала Корнелия вопрос, который тихим голосом задала своему соседу справа одна из женщин.
— Кто сказал, что всегда расплачивается женщина? — ответил он вопросом на вопрос. — Иногда платить приходится и мужчине.
— Возможно, в данном случае это так, — ответила дама. — Но там, где дело касается Дрого, неизменно платит другая сторона.
— Вы имеете в виду Рози? — спросил мужчина. — Она так тяжело это переживала. Эмили поступила мудро, отправив его в кругосветное путешествие.
— И это помогло: с глаз долой — из сердца вон. Теперь у нее в поклонниках молодой Уинслоу. Бедная Рози. Мне было так жаль ее, хотя конец был предсказуем с самого начала.
Корнелия пыталась разгадать смысл их слов. Что они имели в виду, говоря, что тетя Лили наказывает Дрого? Это было так же непонятно, как и весь остальной разговор. Она надеялась, что в один прекрасный день узнает ключ ко всем этим загадкам, но в данный момент она была в полном недоумении.
Она обрадовалась, когда обед закончился. Еда была великолепная, блюда сменяли друг друга, а в завершение были поданы фрукты из оранжереи на огромных золотых подносах. Подававшиеся вина невозможно было перечислить, но Корнелия пила только воду.
— Чудесный обед, Эмили, — сказала Лили, когда дамы покинули столовую.
— Я ненавижу вечер пятницы, пока все еще устраиваются, — ответила герцогиня. — Мне показалось, Дрого был что-то уж очень молчалив.
Говоря это, герцогиня посмотрела Лили в глаза, но та лишь загадочно улыбнулась.
— Неужели? — парировала она. — Я что-то не заметила.
В гостиной Корнелия сидела молча, слушая, как сплетничают вокруг нее дамы. Мужчины очень долго не выходили из столовой, а когда наконец вышли, она замерла в ожидании. Наступил тот самый момент, которого она ждала весь вечер, момент, когда она останется наедине с герцогом.
Однако он не сразу к ней подошел. Заговорили о столе для игры в бридж, а несколько молодых женщин предложили потанцевать.
— Завтра у нас будет оркестр, — возразила герцогиня, — а после обеда подъедет еще кто-нибудь. Неинтересно танцевать, когда нас так мало.
Пока они набирали четверых партнеров для игры, герцог подошел к Корнелии.
— Не пройдетесь ли вы со мной? — спросил он.
Она тут же встала. Двое или трое сидевших поблизости удивленно посмотрели на них, а когда они вместе вышли из комнаты, там вспыхнул многоголосый шумный разговор.
— Прошу вас сюда, в музыкальную комнату. Следуя за герцогом, Корнелия вошла в еще одну большую, изысканно украшенную комнату, где главное место занимал огромный рояль, а на другом конце комнаты, под балконом для менестрелей, располагался орган.
Хотя вечер был теплый, в камине горел огонь. Герцог вынул из кармана коробочку. Корнелия взяла ее и открыла. Внутри было кольцо с огромным бриллиантом в форме сердца, по сторонам которого сверкали кроваво-красные рубины. Оно было старинное и очень красивое. Пока Корнелия смотрела на него, герцог заговорил:
— Это фамильное кольцо, его всегда носят невесты «Котильона» до свадьбы. Я мог бы подарить вам современное обручальное кольцо, но мне представилось, что вы, возможно, предпочтете это, традиционное.
— Благодарю вас. Оно прекрасно.
Корнелия протянула ему футляр, ожидая, что он вынет кольцо и наденет ей на палец. Но он явно не знал, что от него требуется, и она сама вынула кольцо из бархатного гнездышка, где оно покоилось.
— Можно мне надеть его? — спросила она.
— Если хотите, — ответил он. — Моя мать сейчас объявляет о нашей помолвке.
— О! Так быстро? — встревожилась Корнелия, внезапно охваченная смятением.
— Вам это неприятно? — быстро спросил он.
— Нет… наверное, нет, — ответила она. — Просто я побаиваюсь этих людей. Они заставляют меня чувствовать себя такой глупой.
Герцог посмотрел на нее с удивлением.
— Здесь все всех знают, — пояснила Корнелия. — Понимают шутки друг друга и говорят об одних и тех же людях, в то время как я ничего ни о ком из них не знаю.
— Да, в самом деле, — согласился герцог. — Глупо, что я об этом не подумал. Но теперь, когда им известно о нашей помолвке, все будет иначе, я уверен.
— Я об этом думала за обедом, — вздохнула Корнелия. — Они станут носиться со мной, потому что однажды я буду жить здесь как ваша жена, но в действительности это ничего не будет значить.
— Странная вы, однако, девушка! — воскликнул герцог.
— Странная? — переспросила Корнелия.
— Я имею в виду, не такая, как другие, — пояснил он. — Хотя я, вероятно, плохо разбираюсь в девушках.
— А кто такая Рози? — спросила Корнелия. Он вздрогнул и нахмурился.
— Кто вам наговорил обо мне всяких небылиц?
— Никто мне ничего не говорил, — возразила она. — Просто за столом разговаривали о Рози. Я подумала… может, это была какая-то девушка, на которой вы хотели жениться.
— Если вы позволите, я бы не хотел говорить об этом, — уклонился от ответа герцог. — До вас я никому не делал предложения, но вы должны понимать, что в моей жизни были женщины, — мне почти двадцать девять лет — те, которых я любил, и те, которые, возможно, любили меня.
— Да, конечно, — тихо проговорила Корнелия. — Я это понимаю. Просто я подумала, что будет легче, если я буду о них знать.
