- А ты представь, что перед тобой красивая девушка в одной рубашке, – начал было старик, но, взглянув на наивное лицо мальчика, раскашлялся и сказал по-другому. – Иногда не нужно убивать или калечить противника, чтобы выиграть бой. Достаточно спустить с него штаны.
Эта идея Аязу чрезвычайно понравилась. В самом деле – спустить при всех штаны с Тахира! Он, крупный парень, уже неплохо владеющий кривой саблей, много раз задирал Аяза, обзывая его девчонкой и предлагая стать его первой женой. Аяз и сам знал, что он красивый – с тонким лицом, ровным носом и выразительными глазами, да еще волосы длинные, но не считал себя похожим на девчонку. Знал он и то, что Тахир цепляется только к тем, кто слабже. Теперь у него появился шанс красиво отомстить своему обидчику – а ради этого он готов тренироваться часами!
К исходу зимы Аяз уже мог одним, двумя или тремя ударами зарезать овцу – зависело от того, каким способом старик приказывал это сделать: переломить ли хребет, смертельно покалечить, но так, чтобы животное протянуло в мучениях еще несколько дней, или же достать кнутом до самого сердца. Овец было жалко, но кушать хотелось, да и не на людях же отрабатывать удары! Хотя ткань мальчик уже не боялся разрезать даже и на учителе, а потом и на приехавшем за ним отце.
- Ты мой лучший ученик, – грустно сказал ему на прощанье Гийдо. – Теперь мне и умереть не страшно. Когда-нибудь ты передашь свои умения сыну или дочери… Да-да, не спорь, девочки ничем не хуже мальчиков, поверь старику. Да, Таман?
Хан мрачно кивнул, темнея лицом. Последние полгода он пытался донести эту мысль до самого краешка Степи. Получалось плохо. Он приезжал, находил у очередного арына наложниц, годящихся ему во внучки, буйствовал, предлагал девочкам выбор… и обычно уезжал ни с чем. Некоторые, впрочем, вцеплялись в его сапоги, умоляя забрать их с собой… лучше в свой шатер, конечно, но можно и просто – подальше от мучителей. В каждой из таких женщин Таман видел остекленевшие глаза Кайлы, матери своей дочки, и оттого без слов выкупал их и увозил в город. Мужья для них найдутся. Он понимал, что кто-то просто пользуется случаем, но радовался и этому: если у женщины достаточно мозгов, чтобы понимать, что для нее лучше – такая женщина сможет принять новые правила и потом родить детей, которые уже будут строить свою жизнь совершенно по-другому.
Медленно, очень медленно Степь менялась.
Глава 6
Он и сам не понял, что в ней было такого, что сердце скакнуло. Вроде бы женщина как женщина, разве что худая и довольно высокая. Взгляд черных глаз затравленный, голову опускает, сутулится. А только видно, что это притворство. Когда ее мужчины нет рядом, она вскидывает свою гордую голову, отбрасывает назад длинные черные косы, поводит плечами... словно она сама королева, а не наложница.
Она ведь даже женой не была. Много чести. Да и порченная - как сказал Назир.
Шади, говорили, любила какого-то славца, с ним и сбежала, да только славец этот ее бросил, и она вернулась в отцовский шатер. Родители ее любили, не прогнали, не укоряли. Да только все вокруг знали о ее позоре. Женой Шади не взял никто. А наложницей она сама идти не хотела. Но после смерти отца - пришлось. Мать забрал к себе один из старших братьев, а ей места не нашлось. Кому такая непутевая нужна?
У Назира первая жена - красавица, каких поискать. Маленькая, кругленькая, с широкими бедрами, и детей рожала исправно. Характер, правда, премерзкий - крикунья и сплетница, но Назира она боялась - он и поколотить мог, а остальное ему было неважно. Шади он взял, чтобы жене помогала, да согревала постель, пока Виара носила очередного отпрыска.
Получала Шади от обоих, пожалуй, от жены даже больше, да оно и понятно. Нахлебница, распустеха, да еще и муж ей внимание уделяет - какой жене это понравится? Оттого все свои промахи Виара на наложницу сваливала. Ребенок ли поранился, ужин ли сгорел - Шади виновата. Назир не разбирался, кто прав, кто нет. За волосы схватит, на землю швырнет и пару пинков добавит. Бил несильно, жалел. Хрупкая она все же, да и болезненная.
Таман приехал в стан арына Гаяруна то ли за данью, то ли еще за чем - а забрал женщину. Очень уж жаль ее стало: видно было, что больная - кашляет так, что пополам складывается, да еще синяк на лице. Зима, а она в в рваном тулупе и одной только шали на голове. Помрет ведь. Детей у нее не было, поэтому Назир только плечами пожал. С ханом ссориться не с руки, пусть забирает, коли хочет.
Таман не думал, что он вообще посмотрит на Шади, как на женщину, разве она вообще женщина? Она - дочь его Степи, вот и всё. Дочь несчастная, забитая, измученная, такая же, как та, что он хоронил когда-то в поле. Хан до сих пор в кошмарах видел и окровавленную землю, и пустые глаза сына с кинжалом в руках. А сколько таких девочек умирают каждый день? Всех не спасти. А это значит, что кому-то из его воинов придется привозить жену из Славии, а еще не родятся новые люди, которые смогли бы знать уже другую жизнь.
- Шади, что ты умеешь делать? - спросил хан, привезя свою подопечную в Ур-Таар.
- То же, что и все женщины, - спокойно ответила женщина, как-то знакомо вскидывая подбородок. - Готовить, шить, смотреть за детьми.
- Если хочешь, можешь пока жить во дворце, - предложил Таман. - Моей жене нужна молодая и шустрая помощница, всё-таки она сейчас ждет ребенка. Старший сын уже совсем взрослый, а за малышами нужен присмотр.
На лице Шади было ясно написано, что эта ситуация ее пугает. Она боялась снова попасть фактически в рабство, но как можно отказать хану? Женщина в очередной раз закашлялась, пытаясь скрыть замешательство.
- Впрочем, сначала тебе нужно вылечиться, а потом решим.
Это ее вполне устроило, она радостно закивала головой и замахала руками, пытаясь не кашлять. Ей постелили на кухне, где было тепло и спокойно, и будто забыли про нее.
Шади быстро пошла на поправку, потом взялась помогать служанкам, а потом как-то незаметно оказалось, что она стала в кухне главной. Женщина умела быстро принимать решения и умела ладить со всеми. Несмотря на свою нелегкую жизнь, она оставалась спокойной во всяких ситуациях. Она быстро заметила, что Наймирэ ее не любит, хотя к прочим служанкам относится довольно спокойно, и, хотя не понимала, в чем дело, старалась не попадаться жене хана на глаза.
Таман же, напротив, ей очень нравился. Он был всегда приветлив, действительно интересовался, всё ли у нее в порядке, никогда не повышал голос на женщин, хотя с мужчинами бывал и язвителен, и груб. Шади часто замечала его внимательные взгляды, и сердце ее начинало биться - к такому мужчине она была готова пойти и наложницей. Тем более, Наймирэ ждала очередного ребенка, у нее уже был большой живот и даже походка стала утиной.
В один день Шади сама подошла к хану и сказала:
- Мой господин, я хочу служить вам.
- Ты и так служишь мне, - рассеянно ответил Таман.
Шади потянула его за собой в одну из пустующих комнат и принялась раздеваться - совершенно непосредственно и ничего не стыдясь. Хан молча наблюдал за ней, приподняв брови. Шади была умна и чувствовала, что если заговорит - то всё испортит, хотя сказать бы ей хотелось многое.
