Как всегда, захватило дух. И Нина, раскинув руки, закричала от радости что есть мочи:
– Ва-а-у!
А сзади ей вторил Денис.
Она, слегка повернувшись, покосилась на оранжевый прямоугольный парашют над их головами, надувшийся от ветра, словно парус.
Они вопили и радовались как дети, чувствуя, как зашкаливает адреналин и одновременно с ним теплом в душе отзывается счастье. Денис каким-то волшебным образом подергал стропы парашюта, и вместо покрытой низкорослой травкой площадки их отнесло в поле подсолнечника. Где, упав среди огромных цветов, они скатились на мягкую теплую землю и, отцепив парашют и крепления, вцепились друг в друга, как сиамские близнецы.
– Я бы точно угодила на шоссе, – честно призналась Нина, лежа поверх Цесаркина. – Ты просто талант, – прошептала она восторженно. – И почему я раньше не догадалась? – Она огладила его плечи и неловко клюнула в щеку.
– Ты удивительная, – млея от ее прикосновений, признался он. – Меня к тебе как магнитом тянет.
– Меня тоже, – смущенно призналась она, утыкаясь лицом ему в ключицу.
– Выходи за меня замуж, – попросил он.
– А может, так замутим? – легкомысленно хмыкнула она.– Легкие отношения. Никаких обязательств.
– Нет, – недовольно пробурчал Денис и, улыбаясь как Чеширский кот, добавил довольно: – С такой женщиной, как ты, не мутят. Я точно знаю. – А потом, словно найдя для присяжных весомый довод, заметил: – У нас же еще Ромка, Нин. Некрасиво при ребенке по углам шарахаться. Непедагогично!
– Ты прав, – вздохнула Нина, потрясенная его доводами. – Но это такая авантюра, Цесаркин!
– Здоровый авантюризм полезен, – хмыкнул Денис и снова полез целоваться.
– А свадьбу ты когда планируешь? – изумленно поинтересовалась она, отдышавшись от его натиска, и посмотрела ошарашено. Денис увидел, как от изумления у нее расширились глаза, а лицо стало наивным и нежным, как у девочки-подростка.
– Как можно скорее, – тут же решил он и добавил строго: – Выйдешь?
Она смущенно рассмеялась, пряча лицо у него на плече. А потом решила: «А что я теряю? Иногда нужно пойти ва-банк, чтобы не упустить свой шанс».
– Я согласна, – пробормотала она. – Только не знаю, что получится из этой затеи?
– Все получится, – рыкнул он. – Двоих детей как минимум и ночи, полные огня. Куплю для нас дом или квартиру…
– Ты уже все распланировал? – удивилась она. – Когда успел?
– Этой ночью, – отрезал Цесаркин. – Естественно, наши родные воспротивятся, но мы же с тобой не Ромео и Джульетта, как-нибудь выдержим.
Он, приподнявшись, обхватил ее лицо обеими руками и, увлекая за собой, впился в ее губы своими губами. Нина тихо охнула от такого напора и послушно приоткрыла рот, пропуская внутрь его язык.
– Я люблю тебя, – выдохнул он, обретя дыхание. – Конечно, будь моя воля, мы бы на часок задержались на этом гостеприимном поле. Но Серега, паникер, сейчас же вышлет машину для поисков. И Ромка разволнуется. Нужно идти. – Цесаркин встал и, подав ей руку, принялся сворачивать парашют, зацепившийся за шершавые листья подсолнечника. Над полем сияло солнце и умные цветы повернули черные головы, полные маслянистых семян, навстречу светилу. Тысячи желтых лепестков трепетали от легкого ветерка. И Денис почувствовал, как его накрывает бешеный восторг. Хотелось подхватить Нину на руки и закричать от счастья. Но он сдержался, понимая, что сейчас не лучший момент.
– Откуда ты Шаронова знаешь? – поинтересовалась Нина, поднимаясь следом и отряхиваясь от прилипшей кожуры.
– Вместе служили в роте разведчиков, – неопределенно хмыкнул Цесаркин, обнимая ее.
– А, – вздохнула разочарованно Нина и замахала руками приближающемуся уазику. – Мы здесь! – закричала она.
Уже сидя в машине, несшейся к аэродрому, Цесаркин огладил ее руку и ласково прошептал:
– Во вторник подадим заявление, ладно? А завтра кольцо купим.
– А как же родственники? – пробормотала она, прижимаясь к нему. – Я твоим точно не понравлюсь.
– Вот проблема! Я им тоже не нравлюсь, – хмыкнул Денис, сжимая ее руку.
Остановиться на пикник решили недалеко от Соломенного озера, окруженного с одной стороны густым лесом, а с другой – степью с покореженными оврагами и холмами, покрытыми, как покрывалом, шелковистым ковылем и серебристой полынью. Денис с видом первопроходца выбрал место для лагеря на вершине невысокого холма, откуда открывался прекрасный вид на озеро, да и всю округу.
Ощущение нереальности ни на минуту не покидало Нину. Как в фантастическом романе про любовь. Вчерашний недоброжелатель, словно по волшебству, превратился в заботливого и нежного возлюбленного. Да и проблема квартиры рассосалась сама собой. Но если положить руку на сердце и отвлечься от этого проклятого имущества на Московской, то разве найдется кто-то лучше Дениса?
Нина закрыла глаза, подставляя лицо теплым лучикам солнца. Невдалеке сын носился наперегонки с Гердой, а рядом с одного бока примостилась Фиби, не пожелавшая даже шагу ступить со старого клетчатого пледа. С другой стороны блаженно растянулся Цесаркин. Он лежал неподвижно, и со стороны могло показаться, что Денис спит. Но его большой палец выводил на Нининой ладони замысловатые узоры, а оставшиеся четыре нежно фиксировали запястье. От этой изощренной ласки все трепетало внутри, и Нина чувствовала, как по телу разливается горячее желание обладать этим мужчиной. Здесь, сейчас и на веки вечные.
– Где ты хочешь жить?– лениво пробормотал Цесаркин, не открывая глаз.
– Что? – не поняла она и повернулась на бок, лицом к нему.
Денис слегка приоткрыл глаза и хитро улыбнулся.
– Мы женимся, квартиру ты продаешь, правильно?
– Ну да, – кивнула Нина, слабо веря в происходящее.
– Вот я интересуюсь, где мне лучше купить дом или квартиру?
– А? – обомлела Нина. – Не знаю...
Денис расхохотался, глядя на ее смущенное лицо. Он скосил глаза в сторону, Ромка взбегал вслед за Гердой на склон соседнего холма.
И Цесаркин, моментально прикинув, что на пару минут они с Ниной исчезнут из поля зрения мальчика, быстро сгреб в охапку разомлевшую на солнце женщину и поцеловал.
– Я рассматриваю дом в Тарнаусе или квартиру в центре. Выбирай, где хочешь жить? – предложил Денис, отдышавшись после поцелуя.
– А ты?– бросила Нина лукаво.
– Мне все равно, – отмахнулся Цесаркин. – Лишь бы с тобой. А тебе важно учесть всякие моменты. Ромкина школа, поликлиника, детский сад.
– Мне нравится Тарнаус, – пробормотала она. – А школа у нас английская, с гуманитарным уклоном. Ломакин настоял. У него есть теория, что синусы и косинусы мало кому в жизни пригодились, а язык всем знать нужно и о литературе и искусстве иметь представление. Поэтому школу мы не меняем, и туда все равно, откуда ездить. От родителей и из центра по времени одинаково.
