– Заткнись, бро, – прошипел Цесаркин, кидаясь следом за Ниной.
– Замолчите все! – громко велела баба Варя. – И ты, Денис, подожди. Никуда Нина не денется.
Все уставились на худенькую старушку, поднявшую вверх сухую ладонь и призывавшую замолчать.
– Татьяна – сестра мне, – тихо начала Варвара. – Но как вы знаете, мы с ней почти всю жизнь враждовали и помирились только незадолго до ее смерти. Эту историю я знала давно. Что-то сама помнила, что-то при мне мать и Танька обсуждали. Одно могу сказать, Ваня обожал Татьяну и сильно приукрасил историю ее доноса....
– Что там можно приукрасить? – взвился Костик. – И так позор несмываемый! Бабушка -доносчица НКВД!
– Одну маленькую деталь, – хмыкнула Варвара и хитрым взглядом окинула Дениса. Но он уже догадался сам.
– Ты полагаешь? – напрягся он.
– Я точно знаю, – горько хмыкнула Варвара. – И Саша Тарантуль тоже.
– Погоди, Матильда, – предостерег Цесаркин.
– О чем вообще речь? Что за птичий язык? И почему наша тетка Матильда? – заорала Юлька.
– Тетя Юля, пожалуйста, – остановил ее вопли Цесаркин и снова уставился на Варвару. – Ты точно знаешь? Уверена?
– Конечно! – яростно закричала она. – Не хранил Петр Петрович никаких долларов. Где бы он их взял? Это Танька ему подложила, а потом донос написала!
– А она где взяла? – отмахнулась мать. – Сама подумай!
– Мне и думать нечего, – хмыкнула Варвара. – Танька сразу после школы устроилась работать официанткой в ресторан. «Маяк» назывался. Самый дорогой в городе. Там с директором шуры-муры водила. А у него – и валюта, и осетрина, и черная икра! Так что было откуда моей сестре взять доллары! Только директора этого потом ОБХСС арестовал. Громкий процесс был. Все газеты писали. Но, слава богу, Танька уже ушла из ресторана. Поругалась там с кем-то и в ЖЭК секретарем устроилась. А потом и Ивана встретила.
– Дед из любви к бабушке нам свою версию изложил и сверху пальцем пригрозил, – растерянно пробормотал Костик, – А бабушка наша еще та штучка была!
– Он любил ее, -всхлипнула мать и добавила с пафосом, – дай бог и вам найти такую любовь, мои сыночки!
– Я уже встретил, – рыкнул Денис и понесся к выходу.
Пройдя полквартала, Нина поймала себя на мысли, что у нее сейчас не хватит сил вернуться в квартиру на Московской. Внезапно захотелось поехать в Тарнаус. Обнять отца, прошептать ему на ухо «я люблю тебя, папа!», да и просто сидеть рядом, болтая ни о чем и обо всем сразу. Повинуясь спонтанному порыву, она тут же вызвала такси и отправилась к родителям. От нахлынувшей обиды щипало глаза. Для семьи Цесаркина Нина Тарантуль навсегда останется аферисткой, охомутавшей деда Ваню, а подлая Коржевская – святой великомученицей.
« И сколько при таком раскладе продлится наш брак с Денисом? – мысленно осведомилась она у самой себя. – Мишкина мать просто меня недолюбливала и тоже приложила руку к нашему разводу. Там была неприязнь, а тут ненависть».
Нина вытерла слезы тыльной стороной ладони и уткнулась носом в затылок Фиби.
А приехав домой, сразу рухнула в кровать, злясь на саму себя за бессилие.
« Иван Алексеевич покривил душой, выставив любимую Танечку маленькой глупышкой, – подумала Нина, и душа заныла от отчаяния. – И деньги эти… Как свадебный подарок много, а как компенсация отцу – слишком мало. Только Леру с Юлей позлить».
Нина всхлипнула, а потом разревелась, понимая, что их с Денисом брак обречен.
«От силы год, – предупредила она саму себя. И хоть Цесаркина ведомым не назовешь, но вода и камень точит».
«Дураненой,– как мантру повторила Нина, коченея от потаенного страха. Но вечно помогавшая присказка ей покоя не принесла. От предчувствия разлуки с Денисом сжималось сердце, не давая сделать полноценный вдох или выдох. – Рано или поздно все повторится, моя дорогая», – гаденько предупредил внутренний голос. Она снова попыталась отмахнуться от глупых мыслей, но в горле засел ком, а из глаз опять полились слезы. И, уткнувшись лицом в подушку, Нина разрыдалась.
Цесаркин бежал домой не разбирая дороги, и все никак не мог понять, почему на него обиделась Нина. Почему уехала не подождав?
Но, увидев незамысловатую вывеску неподалеку от дома, Денис остановился, раздумывая, а потом поднялся по шатким ступенькам и открыл дверь в маленький душный зальчик. В самом углу сидел крепкий усатый парень с полностью лысым черепом.
– Вы можете мне помочь? – обратился к нему Цесаркин.
– Конечно, – хохотнул тот и кинул на стол каталог. – Выбирайте!
Баюкая больную руку, Денис вернулся на Московскую, рассчитывая застать Нину дома, но в коридоре его встретила заспанная Герда.
"Опять облажался, хозяин?" -поинтересовалась она.
– Ничего я такого не сделал, – попытался отбрехаться Цесаркин, морщась от боли и тупея от нурофена.
" Вот и плохо, что не сделал", – попеняла Герда и лениво потянулась за поводком.
– Ладно, моя собака, – пробубнил недовольный Денис. – Будешь моим адвокатом. Поехали, вернем Нину.
Герда вопросительно глянула на него.
– Твою подруженцию тоже, – заверил Денис и, погрозив собаке пальцем, прямо в туфлях прошел в комнату бабки. Резко выдвинул ящик с документами и принялся там рыться. Нужный документ нашелся не сразу. Цесаркин пролистал пожелтевшие страницы в обратном порядке. Наткнулся на первую запись: «Принята в ресторан «Маяк» на должность посудомойки». Цесаркин, усмехнувшись невесело, глянул на следующие строки: «Переведена на должность официантки», а следом «Переведена на должность секретаря».
– Головокружительная карьера, баба Таня, – пробурчал себе под нос Цесаркин, прекрасно понимая, что эти записи в трудовой книжке только подтверждают рассказ Варвары. Он открыл первую страницу и обомлел. В графе фамилия оказалось две зачеркнутых записи. «Коржевская», «Горшкова», а на тыльной стороне обложки значилось, что исправления вносились по смене фамилии, свидетельство о регистрации брака номер…
– Темная вы лошадка, Татьяна Ивановна, – выдохнул громко Денис, понимая, что образы улыбчивой бабушки в красном фартуке и совдеповской Мата Хари не желают складываться в его голове воедино.
Денис, кинув обратно бабкину трудовую книжку, со злостью двинул ящик. Тот закрылся со скрипом. Цесаркин аж поморщился от неприятного звука, а потом быстро достал смартфон и в поисковике набрал название ресторана. Среди всякой рекламы вывалилась небольшая статья о событиях пятидесятых годов. Денис пробежал по диагонали текст, сообщавший о «подвигах» директора ресторана «Маяк» Горшкова. Обычный набор преступлений тех лет: хищения, злоупотребления, хранение валюты.
– А Матильда права! – заявил Цесаркин вбежавшей в комнату и уже изнывающей от нетерпения Герде. – Едем в Тарнаус, моя собака!
В уютном доме с красной крышей его тепло встретили тесть и теща, а Ромка стукнул кулаком по ноге.
