— А теперь поговорим, — заявил он, садясь за стол рядом с Настей. — Костя, пригляди, чтобы нас не беспокоили!
Патрикеев кивнул и привалился к косяку двери, своим видом показывая шефу, что лучше не сопротивляться.
— Я еще раз повторю вопрос и жду на него ответ, — холодно поинтересовался Кайман. — Почему Настя в слезах и в порванном платье? Что тут произошло?
— Когда я вошел, шеф ее лапал, — подал голос от двери Патрикеев, а потом слегка посторонился, пропуская в кабинет Буровкину с Настиной сумкой. — Эта красавица Настю держала, а он диктофон искал по всему телу.
— Нашел? — рыкнул Кайман и добавил с издевкой — Присаживайтесь, мадам. Поздно торопиться! Уже успели…
— А вы… — начала Буровкина и, поняв кто перед ней, кулем плюхнулась в кресло.
— Меня, дорогие друзья, зовут Егор Ильич Легатов, некоторые называют Кайманом. О вашей скорбной конторе, строящей собачьи будки, я узнал только час назад. Но если вы мечтаете, чтобы я купил за бесценок ваш геморройный бизнес, то я вас удовлетворю. Несите бухгалтерскую отчетность.
— А… Что? — задохнулся в своем кресле Тузик и заюлил жалостливо. — Меня, наверное, дезинформировали…
— Это ничего не меняет, — поморщился Кайман. — Зовите главного бухгалтера, давайте поручения. У меня было много дел сегодня. Но раз вы так настойчиво привлекали мое внимание, то я отменил встречу и приехал.
Тузик боязливо глянул на самого Егора, покосился ему куда-то в бок. И Настя с удивлением увидела, что там висит кобура. А оттуда выглядывает черная рукоятка.
— Татьяна Игоревна, — проблеял Тургузов по внутреннему телефону. — Зайдите ко мне, пожалуйста, с бухгалтерской отчетностью.
Настя будто со стороны наблюдала за Егором, быстро перелистнувшим несколько страниц и со знанием дела изучавшим китайскую грамоту — бухгалтерскую отчетность предприятия. Она куталась в его пиджак из тонкой летней шерсти, вдыхала запах парфюма и самого Каймана, и чувствовала себя в полной безопасности.
— А почему кредиторская задолженность такая большая? — пробурчал Егор и ткнул пальцем в какую-то цифру.
— Так Владимир Николаевич не разрешает платить поставщикам по счетам, — пробормотала Настя. — Мне приходится умолять, чтобы товар отгрузили.
— Да, — подтвердила главный бухгалтер. — Мы регулярно задерживаем платежи.
— Странная политика, — хмыкнул Кайман и вынес вердикт: — Покупать мы вас, граждане, не будем. Денег жалко на вашу помойку. А вот обанкротить придется… чтобы жизнь медом не казалась. Насюш, — обратился он к Насте, назвав детским прозвищем. — Напиши заявление об увольнении. Сегодняшней датой. Без отработки. А вы, — воззрился Егор на Тузика, — тоже пишите, что никаких претензий к Тарасовой Анастасии Васильевне не имеете. Или все-таки есть что-то?
— Нет-нет, что вы, — замотал головой Тузик, не обращая внимания на косые взгляды Буровкиной. Он быстро написал отказ от претензий и заискивающе посмотрел на Егора. — Может, расстанемся друзьями? — попросил он. — Меня ввели в заблуждение. Да еще эти репортажи по телевизору…
— И это дало вам право лапать беззащитную девчонку и угрожать ей расправой? — нехорошо усмехнулся Легатов и добавил будто шутя: — Кайман Тузику не товарищ. Да и решать с банкротством не мне. Это твоих поставщиков касается, дядя! Вот пусть и думают, как свои миллионы вернуть.
Он покосился на Настю и, заметив, что она закончила писать заявление, быстро придвинул к себе лист. Прочел внимательно.
— Все верно, — и, повернувшись к Тузику, попросил любезно: — Трудовую книжку, пожалуйста!
— Галя, — велел шеф Буровкиной. Она дернулась, словно больная.
— Нет, — мотнул головой Егор. — Никто не выйдет из кабинета до нашего ухода. Попросите кого-нибудь из подчиненных принести трудовую. Тут заполните.
Когда все было готово, Кайман непринужденно проверил запись в книжке и сам ее сунул в Настину сумку.
— Все, торжественное заседание считается закрытым, — осклабился он. — Настя, поехали домой! Патрик, ты с нами или в этой клоаке останешься?
— С тобой, командир, — подал голос Патрикеев. Егор обнял Настю за плечи и, подхватив ее сумку, направился к выходу.
— Провожать нас не надо, — бросил напоследок.
Из окна кабинета Тузик с Буровкиной дружно наблюдали, как большой красивый мужчина аккуратно усаживает в спорткар закутавшуюся в его пиджак девицу, как небрежным движением закидывает в багажник ее сумку и сам садится за руль.
— Ты деньги успела вытащить? — негодующе воззрился на любовницу Тузик.
— Когда? — вскинулась она. — Я тебе и так и сяк моргала, а ты ноль внимания…
— То есть мы Тарасовой еще двести тысяч подарили? Я правильно понял?
— Подождите, — от стола заседаний поинтересовалась главный бухгалтер. — Вы подсунули девчонке деньги, чтобы ее обвинить в воровстве?
— Тебя это не касается, Таня, — рявкнул шеф.
— Да нет, — мотнула головой она. — Касается. Работать с подлецами я уж точно не буду.
— Ты сначала в кассу двести тысяч недостачи внеси, а потом увольняйся, — хмыкнул Тузик.
— Почему недостачи? — улыбнулась главбух. — В кассе на эту сумму выписан расходный ордер на Буровкину, и на нем подпись Галины Анатольевны. С нее и спрашивайте!
Настя наблюдала, как уверенно и небрежно Егор ведет машину.
— Спасибо тебе, — пробормотала она. — Они бы убили меня, если б не ты!
— Ты держалась молодцом, — тихо заметил Кайман и добавил добродушно: — Если хочешь, давай остановимся около озера. Там на пляже посидим, ты в себя придешь…
— У тебя же работа, — извиняясь пробормотала Настя. — Мне не удобно.
— А я сегодня все встречи отменил и к тебе помчался. Поэтому гуляем! — улыбнулся он и подмигнул, как мальчишка.
— Егор, — воспротивилась было она.
— Поехали! — велел он, проезжая вдоль набережной. — Не являться же в таком виде домой. Родители расстроятся.
Настя кивнула. Довод показался ей самым убедительным.
— Я чуть не умерла, — выдохнула она, усаживаясь на шезлонг. Потом придвинула к себе сумку и принялась искать косметичку. Хотя почему-то все время попадались цветной кулек из Летуаля, где Настя носила прокладки, и ключница.
«Странно, — хмыкнула она про себя. — Вроде все на дне валялось. А косметичка, наоборот, сверху лежала, а теперь в самом углу».
Настя покосилась на Егора, босиком шагающего к воде, и даже залюбовалась на миг. В лучах полуденного солнца Кайман казался античным красавцем и полубогом.
«Эх, — жалобно подумалось Насте. — Такой мужик уж точно не для тебя, голубушка. Посмотри на себя и на него!»
Она, будто повинуясь внутреннему голосу, достала зеркало и уставилась на себя. Тушь под глазами размазана. Волосы взъерошены. И взгляд безумного загнанного в силки животного.
