— А я уже устала валяться, — честно призналась она. — Долго нам спать все равно не дадут. Сейчас кто-нибудь позвонит. Твой брат или моя дочь…
И будто в подтверждение ее слов, раздался писк сотового.
— Не угадала, — наморщил лоб Алтаев. — Это Буров. Красавец наш!
Катерина, скатившись с Марата, встала и передернула плечами. Всем своим видом показывая, что тебе надо, ты и общайся. Накинув халат, она прошла на кухню. Ткнула кнопку электрического чайника, поставила вариться яйца, покопалась в полупустом холодильнике и заглянула в хлебницу.
— Даже хлеба нет, — пробурчала себе под нос и сразу кинулась одеваться. Благо булочная в соседнем доме.
— Ты куда? — удивился Марат.
— За хлебом, — отмахнулась Катерина. — У меня на кухне мышь повесилась.
— Я схожу, — подхватился Алтаев.
— Сейчас рубашку поглажу, — кивнула Катя и босыми ногами прошлепала на балкон. Сняла с веревки злосчастные плечики и тут же зашла обратно.
Одна минута! Но человек, сидевший в припаркованной неподалеку машине, заметил ее и сразу доложил шефу.
— Прилетела наша птица, — бросил усмехнувшись.
— Хорошо, — рыкнули в ответ. — Сейчас буду. Посмотри по сторонам, она одна приехала или с хахалем?
— С ним, — скривился наблюдатель. — Вон его сарай около подъезда припаркован. Да и сам на балкон в одних труселях вышел, — хмыкнул он.
— Ты не очень-то веселись. Лучше подумай, как этого придурка из дома выманить?
— Ну в машину можно кинуть что-нибудь, сигнализация сработает, или аккуратно открыть и отогнать за пару кварталов. Пусть побегает…
— Тоже тема, — согласился шеф бесцветным тоном. — Я приду, решим.
Катерина прошла в гардеробную и на гладильной доске разложила рубашку Марата. Алтаев наблюдал, как быстро и ловко она водит утюгом по белому льну, а потом пробурчал недовольно:
— Кать, там Буров под подъездом стоит. Когда проезжал, заметил мою тачку у входа. Хочет с тобой поговорить…
— Буров? — изумилась Катерина. — Что ему от меня надо? Видеть его не хочу.
— Хорошо, — ухмыльнулся Марат. — Лесом пошлю. Сейчас нам весь день перепоганит.
— Спасибо! — Катерина чмокнула Алтаева в губы и подала рубашку. — Готово, шеф!
— Я вот о чем думаю, Кать, — задумчиво скривился Марат. — Может, съездим после завтрака к Вовке, перетрем по поводу золота и калитки? — предложил он и добавил нехотя: — Да и с твоими преследователями нужно разобраться.
— Я ехать никуда не хочу, — заявила Катерина, выходя на кухню. — Тем более к Корнеевым. Сами трите себе что хотите. А мне сейчас волноваться нельзя. — Она показала Марату язык и снова влезла в холодильник. — Яичницу пожарить? С помидорами? Больше нет ничего, — усмехнулась кисло. — Хлеба купи и круассанов, — мотнула головой она. — А я пока чай заварю.
— Заварка хоть есть? — весело поинтересовался Марат, но получив полотенцем по плечу, отправился одеваться.
Звонок во входную дверь прозвучал, как набат колокола.
— Твою мать, — ругнулся Алтаев, подходя к двери и строго поглядывая на подоспевшую сзади Катю. — Ждешь кого-нибудь? Или кто из соседей?
— Не знаю, — поморщилась Катерина. — Можем не открывать. — Она нажала на кнопку домофона и сразу же увидела недовольную физиономию Бурова.
— Катя, открой, пожалуйста, — страдальчески попросил он. — Я не уйду, пока мы не поговорим.
— Впускай хлопца, — махнула рукой Катерина. Марат завозился с замками, а она прошла на кухню и, намочив тряпку, принялась вытирать и без того чистую столешницу, предоставив Бурову, бочком зашедшему следом, самому начать разговор.
— Катя, — пробубнил он.
Она резко повернулась и молча уставилась на него.
— Катя, — снова начал Буров. — Я виноват перед тобой. Прости, пожалуйста! Хватит на меня дуться. Возвращайся на работу. Дел много, а без тебя у меня мало что получается. Вон финмониторинг штрафами обложил. Шестьсот восемьдесят тысяч, представляешь?
Катерина лишь молча мотнула головой по примеру Джулии Лэмберт из «Театра» Моэма, собираясь держать паузу как можно дольше.
— Шестьсот восемьдесят тысяч, Кать, — Буров понял ее жест по-своему. — Почти вся прибыль за месяц. Обескровили, обворовали… Будь ты на работе, такого бы не случилось.
— Вы прогнали меня, как шелудивую собаку, Сергей Петрович, — спокойно заметила Катерина и повернулась к Марату, всем своим существом показывая, что считает разговор бессмысленным. — Меня обозвали воровкой, и только ленивый в городе не прочел об этом в газетах. Мне кажется, что любое примирение между нами невозможно.
— Почему? — так и не понял Буров. — Мы могли бы и дальше работать вместе.
— Я не хочу, — бросила Катерина.
— Почему? — попытался настаивать бывший директор.
— Потому, что не хочу, — пожала плечами она и снова уставилась на Марата, застывшего в проеме.
— Марат, ну хоть ты ей скажи! — брякнул в бессилии Сергей Петрович. — Вместе бы работали.
Алтаев подмигнул Катерине и мимоходом заметил:
— Мы сами поговорим, Петрович. Пойдем провожу. Мне все равно за хлебом выходить.
В лифте, а потом на улице Буров все никак не мог наговориться. Пытался найти новые доводы, чтобы образумить Катерину.
Марат сумрачно кивал, понимая, что, скорее всего, Катька права.
«Работать вместе — та еще забава для извращенцев, — мысленно скривился Алтаев. — Двадцать четыре на семь. Умом можно двинуться! Да и какой там «Антарес», — хмыкнул он про себя. — У нас через полгода декрет!»
Отвязавшись наконец от Сергея Петровича, Алтаев вошел в булочную, располагавшуюся прямо напротив Катькиного подъезда, и немного прибалдел от запаха свежего хлеба. Багеты, круассаны, какие-то странные булки, плетенные затейливыми халами.
— Бородинского и пару круассанов, — попросил он продавщицу и, инстинктивно обернувшись, мазнул по двери в подъезд ленивым взглядом. И опешил, увидев, как вдоль Катькиного дома спешит парень из серого мерседеса, а с ним еще какой-то тип. Субчики покосились на Алтаевский Крузак, припаркованный у входа, и быстро занырнули в подъезд. Марат наскоро рассчитался и метнулся к выходу. Но сразу выйти не получилось. Мамаша с двумя детьми, бабка с палкой… Пока всех пропустишь!
