— Одного не оставим, сынок. Зак — собака умнейшая. Одна такая десяти человек стоит.
Он потрепал за холку верного друга, встретился взглядом с парой чернющих умных глаз и поинтересовался уже у самого Зака:
— С нами в город поедешь на зимовку?
Пес громко прорычал, и, видимо, на собачьем языке это означало: «А дом кто охранять станет?».
— Не боись, — усмехнулся Агафонов. — Тут сигнализация проведена. Никто не влезет. А тебе у меня понравится, — пробурчал он, оглаживая собаку. — У нас парк рядом, будем с тобой по утрам бегать…
— Папа! Да! — радостно вскинулся Егор. — Все вместе! Только тебе придется отпросить меня у мамы!
— Попробую, — кивнул Агафонов, понимая, что битва предстоит жестокая.
«Нина не согласится, — мысленно поморщился он. — И всему виной не великая материнская любовь, а деньги! Те самые сто тысяч в месяц, перечисляемые Агафоновым на карточку жены в качестве алиментов. Нинка — алчная натура — вряд ли захочет их лишиться».
— После Нового года все обсудим, — заявил Агафонов и тут же присвистнул. — Тогда и Зака заберем. Ему одному на новом месте тоскливо станет.
— А ты точно его заберешь? — взволнованно прошептал Егор, да еще глянул перепуганными глазенками.
— Да, — кивнул Агафонов. — Только с дедушкой нужно этот вопрос обсудить. Это же его собака. И если он в ближайшее время домой не вернется, мы с тобой после каникул заберем к себе Зака. До марта он тут точно один не останется.
Тонкие руки сына взлетели в воздух и тотчас же обвили крепкую Агафоновскую шею.
— Папочка, — проскулил Егорка. — Ты самый лучший на свете!
— Конечно, — фыркнул Михаил. — А ты сомневался? — Он прижал сына к себе, легко клюнул в макушку и, дождавшись окончания обнимашек, отправился в спальню. — Пора устраиваться на ночлег, друзья мои, — прокричал из зала и, свернув в спальню, присвистнул.
— Ну ни фига ж себе!
Вместо старого румынского гарнитура, купленного еще в школьные годы Миши Агафонова, комнату занимала добротная итальянская мебель. Зеркальный шкаф с ручками-кисточками, туалетный столик с зеркалом в резной раме и застеленная стеганым покрывалом кровать с высоким изголовьем.
«А папа понимает толк в жизни, — мысленно усмехнулся Агафонов. — На ту койку, где спал с матерью, не стал приглашать женщину. Купил все новое. Молодец старик!» — про себя заметил Михаил и удивленно глянул по сторонам. В спальне маминых портретов больше не было.
— Хм… — пробурчал себе под нос Агафонов и, почувствовав, как неприятно резануло по сердцу такое открытие, принялся осматривать дом. Мимоходом зажег колонку и отправил сына купаться, выпустил Зака, сомлевшего в теплом помещении, во двор. Мамин портрет, один-единственный, обнаружился только в кабинете отца. Небольшая выцветшая фотография в рамочке. Мама в красном сарафане и с венком из одуванчиков сидела на скамейке около озера и счастливо улыбалась. Агафонов быстрым движением огладил красивое доброе лицо и поспешил к сыну, вывалившемуся из ванной вместе с клубами пара.
— Сейчас постелю, — пробурчал Михаил, залезая в бельевой шкаф, и почувствовал, как от удивления дергается глаз. На всех полках царил идеальный порядок. Стопки наглаженного белья вмиг превратились во вражеские редуты, а саше, источавшие сладковатый запах, показались боевыми гранатами со вздернутой чекой.
— Да, папа, да, — досадливо крякнул Агафонов и мысленно почесал репу.
«Ты там у нас не женился, старик?»
А немногим позже, засыпая под новым синтепоновым одеялом, хотя при матери и после всегда были пуховые, Агафонов услышал, как рядом заворочался сын и тихим заговорщицким шепотом поинтересовался, привстав на локте:
— Папа-а, у тебя есть любимая девочка?
— Нет, сынок, — легко бросил Агафонов и тут же, спохватившись, осведомился быстро: — А у тебя, Егор?
— Есть, — пробурчал недовольно сын. — Только она меня не замечает. Говорит, что любит другого.
— Зато честно, — осторожно обронил Агафонов. — А знаешь, есть простой тест. Если любишь человека, то все время о нем думаешь. Скучаешь по нему. Ты вот сегодня много об этой девочке думал?
— Если честно, — захихикал Егор. — Только сейчас вспомнил.
— Ну какая же это любовь, — улыбнулся Агафонов, во все глаза смотря на своего романтичного сына.
— Я просто подумал, что соскучился, — пробурчал он. — Если бы мы с тобой не поехали, сегодня б ее увидел, — тяжело вздохнул Егор. — Но если ты говоришь, что любовь другая… Значит, нужно искать новую, — решил он сонно.
— Спи, Ромео, — хмыкнул Агафонов и неожиданно подумал, что вот как раз для Ромео Монтекки все кончилось весьма трагично. Михаил попытался уснуть, но дурацкий запах, исходивший от белья, все время ассоциировался с отцом и его новой пассией.
«Интересно, кто она такая? — мысленно поморщился Агафонов, но решил соседей не расспрашивать и разговоры о папиной женщине ни с кем не поддерживать, считая это неуважением к отцу. — Всюду любовь, — ощерился он. — Что малый, что старый… Вот только как им объяснить всю бессмысленность любовных метаний? Нет никакой любви! Не существует, — скривился Агафонов и, закинув руки за голову, уставился в потолок. — Есть страсть, похоть. Ну положим, Егору об этом знать пока еще рано, — сам себя одернул Михаил. — А папа уже и забыл, поди, о нормальном стояке, — подумал он. — Вот и играют в любовь. Все просто. А взрослому здоровому мужику эти шашни с букетами и трепетными поцелуями на фиг не нужны. Тем более сейчас, когда предложений выше головы. Помани любую в офисе — и согласится. Замужние тоже. И не потому, что я такой сногсшибательный красавец, — мысленно фыркнул Агафонов. — Даже будь я урод уродом, телки бы шли косяком, — усмехнулся он про себя. — Бабки! Вот что привлекает всех без исключения. Так о какой любви речь? — снова скривился он. — Секс. Только секс без всяких там заморочек», — зевнул Агафонов, чувствуя, как засыпает. Почему-то он снова оказался в кондитерской напротив офиса и снова попытался подначивать смешную девчонку, катающуюся на мазде последней модели. Агафонову снилось, как он сидел в кафе с новой знакомой. Пил кофе. Болтал всякие глупости. Ничего примечательного. Пустой сон. Но проснувшись на рассвете, Михаил почувствовал тихую нечаянную радость, будто бы наяву встретил давным-давно потерянного близкого друга.
Ева провела в доме отца два выходных дня. Валялась в постели, болтала с Алиной и Настей. Наблюдала в окно, как отец и Никита чистят во дворе нападавший за ночь снег. Любовалась крепкими накачанными спинами и руками, проворно возводящими снежную гору в дальнем конце участка.
— Мне нужно вернуться домой, — обронила она в воскресенье перед обедом, когда вместе с Алиной чистила картошку для жарки.
— Переночуешь в нетопленной квартире и совсем сляжешь, — предупредила мачеха. Очень доброжелательно. — Впереди праздники, Ева. Зачем рисковать?
— Мне нужно собраться на работу. Подготовить одежду на понедельник. И на всю неделю вперед.
