Сам спектакль ему понравился. Хорошо сложенные Юлькины стихи незаметно переплетались со строками Пушкина. Получилось смешно и злободневно. Агафонов отвлекся лишь на секунду. Прочел покаянное сообщение Ромки: «Прости, брателло!» и его же восторженное сообщение с матом и смайликами: «Все получилось, твою мать!». Это означало только одно: прохвост Дема везет свою пассию в Доломитовы Альпы. А дурень Агафонов остается дома и празднует Новый год в одиночестве. «А может, действительно, рвануть в Красную Поляну?» — задумался он и оторопел, увидев, как из шатра выплывает восточная дива в полупрозрачной зеленой юбке и коротком топе с глубоким декольте и длинными рукавами.
«Царевна-Лебедь, блин, — рыкнул он про себя и еле сдержался, чтобы не набить морды улюлюкающим сотрудникам. — Что ты творишь, Ева? — охнул Михаил. — Что творишь?»
Он зачарованно наблюдал, как она плывет по сцене, как в свете огней просвечиваются стройные ножки, как при каждом движении колышется грудь, упакованная в тонкий трикотаж, щедро расшитый магическими узорами. Ева снова прошлась по сцене, вихляя бедрами, и Агафонов понял, что еще чуть-чуть, и не устоит. Ему больше всего хотелось прямо сейчас запрыгнуть на невысокую сцену. Схватить в охапку дразнившую его красавицу и унести наверх. А там самостоятельно раздеть и накрыть собственным телом.
«Спокойствие, только спокойствие», — самому себе рыкнул он и с сожалением заметил, что спектакль закончился.
— Пять минут перекур, — зычным голосом проорала Юлька.
И Агафонов понял, что именно сейчас нуждается в глотке свежего воздуха. Вместе с Антоновым и Неженцевым он вышел на крыльцо. Закурил, глубоко затянувшись…
— Как думаешь поступить с Даной? — осторожно поинтересовался Игорь. — Все-таки ценный сотрудник.
— Пусть радуется, что сегодня ноги унесла, — процедил Агафонов. — Пока ничего не решил. Буду на праздниках думать, — скривился он, а потом, усмехнувшись, осведомился: — А ты с какой целью интересуешься, Игорь Владиславович?
Тот заблеял что-то о прощении и Данкином таланте выбивать скидки, но Агафонов, не дослушав, загасил окурок и резким броском закинул его прямо в урну. А потом, не сказав ни слова, развернулся и ушел. В зале настроение испортилось окончательно. Ева, переодевшись в дурацкое платье, отороченное перьями, в котором проходила весь день, уже сидела за самым дальним столом между маркетологом Тарасовым и Ритой из производственного. И Тарасов, сволочь такая, нашептывал Еве какую-то ерунду, а она улыбалась…
Агафонов поморщился. С его места хорошо просматривался весь зал, но он упорно пялился на Еву. И даже свою праздничную речь свел к минимуму, предоставив Юле самой вести корпоратив.
«Чем раньше закончится банкет, тем быстрее Ева окажется в моих объятиях, — усмехнулся он. — Нужно сделать вид, что я ей совсем не интересуюсь», — подумал он и тут же понял, что такая линия поведения ошибочная. Сразу трое кавалеров поспешило к Еве, стоило заиграть медленной музыке.
«Чтоб вы пропали, — мысленно пожелал он к маркетологу Тарасову, архитектору Севостьянову и прорабу Коле, с интересом наблюдая, кого же выберет Ева. Повезло маркетингу. — Это ненадолго», — фыркнул Агафонов и, дав парочке полминуты покрутиться в танце, решительно поднялся с места.
— Минуточку, — прорычал он, оттесняя Костика от Евы. — Потанцевал, дай другим, — заявил он опешившему маркетологу и, взяв девчонку за руку, повел в танце. Ева смотрела на него во все глаза, но смолчала. Умненькая девочка!
«А дальше дело техники, — усмехнулся Агафонов. — Главное, не выпускать ее руку из своей. И вести себя как ни в чем не бывало. Пусть все знают, что эта женщина моя», — пронеслось в голове. И Агафонов сам обалдел от такой странной мысли.
— Потанцуем немного и свалим, — пробурчал он Еве на ушко.
— Незаметно уйти не получится. Ты ведешь себя как дикарь, — тихо попеняла она.
— Сама виновата, — огрызнулся он. — Нечего было задницей крутить. Теперь приходится гонять твоих поклонников, — пробурчал он недовольно.
«И этот туда же, — тихо вздохнула Ева. — Мне же кроме братьев и отца только Агафонова не хватает!»
— Ты сидишь со мной, — постановил он, когда танец закончился, и на глазах у всего коллектива усадил Еву рядом с собой, благо Данкины тарелка и фужеры все еще стояли нетронутыми. — Цезарь с семгой будешь? — участливо предложил он, и Ева, обведя стол руководства туманным взглядом, вдруг поняла, что блюда и выпивка разительно отличаются.
«Средневековье какое-то, — мысленно скривилась она. — Высокий стол для господ, где подавали масло и яйца, и жидкая похлебка для рядовых. Противно», — подумала она, но говорить Агафонову ничего не стала. И так все ясно.
Музыка в одночасье смолкла, и начались поздравления от коллектива. Но все сладкоречивые разглагольствования сводились к одному: как же всем нам повезло работать под руководством солнцеликого Агафонова.
— Что не так? — поинтересовался он, увидев на ее лице легкую гримаску.
— Такое впечатление, что ты сегодня именинник? — прошептала она и тут же заметила ошарашенный взгляд Неженцева, сидевшего напротив. Потом улыбнулась Надежде Сергеевне, расположившейся рядом с ним.
— А что такого? — хмыкнул Агафонов. — У нас всегда так. Вон сейчас Надя всем добра пожелает. У нас люди простые. Знают, как отблагодарить, а вот сформулировать желания не умеют, — пояснил он и попросил Юлю предоставить слово главному бухгалтеру. Надежда глянула на него с укоризной. Видимо решила в этом году не обращаться к народу с поздравлениями, но микрофон взяла. Душевно пожелала всем радости и здоровья, а самому холдингу — процветания, и довольно уселась обратно за стол. А когда через час засобиралась домой, попросила Еву проводить ее до двери.
— Ты Мишке особо не верь, — прошептала она, обнимая Еву. — Это еще тот ходок. Моя сестра с ним намучилась…
— Я знаю, — охнула Ева. — Только вы ничего пока не говорите, Надежда Сергеевна. А то меня папа на все праздники под замок посадит. А потом я уволюсь…
— Это ни к чему, девочка, — вздохнула Надежда Сергеевна. — Работа хорошая. Зарплата тоже. Работай, но особо на Михаила Александровича не надейся. Он женат на холдинге…
— О чем вы с Надей так задушевно болтали? — поинтересовался Агафонов, стоило Еве вернуться обратно.
— Она спрашивала, где я купила это платье, — кивнула Ева. — Ей тоже такое надо, — заметила с улыбочкой.
— Ну конечно, — громко вздохнул Агафонов, силясь представить толстую Надежду Сергеевну в вязаном убожестве с перьями, и аж вздрогнул от увиденной картины. — Пойдем танцевать, — добродушно предложил он и, взяв Еву за руку, повел на танцпол. — Я думаю, — прошептал ей на ухо. — Народ и так все понял. Может, нет смысла шифроваться. Уйдем вместе. Мы же свободные люди.
Ева кивнула. Больше всего на свете ей хотелось именно этого. Не украдкой проскользнуть в пентхаус Агафонова, а, держась за руки, уйти с банкета вместе с ним. Начать целоваться в лифте, а потом…
