— Да пошел ты, — огрызнулся Агафонов. — Проваливай, пока я лично не врезал, — пробурчал он, склоняясь над Евой и осматривая враз опухшую кисть. — Это тебе моим кольцом прилетело, Дема! — поморщился он и добавил довольно: — Хорошо воевала, девочка. Ты у меня — боец!
— Что значит — проваливай? — холодно бросил Василиди. — Человек незаконно проник на частную территорию. Устроил дебош. Попытался похитить гостью, нанес увечья моей жене и ее подруге. Что стоите? Вызывайте полицию, — велел он только сейчас прибежавшей охране. — А этого пока заприте где-нибудь.
Василиди повертел головой, стараясь на глаз определить место, достойное для временного содержания Демы, заметил какого-то мужика в рубахе и войлочной шапке и осведомился грозно:
— Семеныч, у тебя в парилках есть кто-нибудь?
— Только ушли люди, — устало бросил красномордый банщик.
— Запри его до приезда ментов, — приказал Архип, презрительно посмотрев на пытающегося вырваться Демьяновского.
— Почему же ты меня предал? — сокрушался тот, бешеным взглядом пожирая Агафонова. — Мы же с первого класса вместе, Мих… Из-за какой-то девки натравил на меня собаку… Из-за телки, защищающей воровку… Это же банда, Мих, как ты не понимаешь… И тебя обворуют…
— Я сейчас, — пробурчал Агафонов, усаживая в шезлонг Еву, и в полшага оказался рядом с Демьяновским. — Она не кто-то, а моя невеста! А ты ударил ее. И хочешь, чтобы я поддержал тебя?
— Ну, я же не знал, что это твоя… ну, твоя…
— Нельзя поднимать руку на женщину, кто бы она ни была, — сокрушенно заметил Агафонов. — Моя, чужая… Ты ж не мужик, Рома, — скривился он. — Ты такое дерьмо. Редкостное.
— Конечно, — поморщился Демьяновский. — Я к тебе со всей душой. Дом, шампанское. Даже елку попросил украсить. А ты? Ты на меня, своего друга, собаку натравил. Из-за какой-то мокрощелки, размахивающей кулаками, переметнулся на сторону воровки! Вон, мне лицо порезала…
— Закрой пасть, придурок, — прорычал Агафонов и даже сам не заметил, как инстинктивно сжимаются пальцы. Как когда-то в детстве, привычно ударил в живот. Один раз, и сам скривился от боли, понимая, что сегодня потерял друга.
— Прощай, Дема, — пробурчал негромко, наблюдая, как, морщась, отворачивается Ромка.
Два простых, ничего не значащих слова разделили жизнь на до и после.
«Был друг — и не стало, — хмуро подумал Агафонов. — Или это произошло в тот момент, когда я отдал приказ своей собаке. Когда, невзирая на годы дружбы, безоговорочно принял сторону любимой. Даже если она не права. Сто раз не права!»
Он вернулся к Еве и внимательно всмотрелся в бледное лицо.
— Можешь встать? — прошептал он, надеясь, что вот сейчас они тихонечко дойдут до машины и поедут к себе.
— Голова немного кружится, — вздохнула Ева. — Я полежу чуть-чуть, ладно?
— Конечно, — растерянно кивнул Михаил и уселся рядом. — У вас обезболивающее где купить можно? — поинтересовался он у Василиди, осматривающего Янкину щиколотку.
— Около стойки размещения есть аптека, — пробурчал он.
— Сынок, сбегай за нимесилом, — попросил Агафонов, вручая Егору карту оплаты. Почувствовал, как вплотную к его ноге мостится мускулистый собачий бок.
— Зак, — протянул он, потрепав пса за холку. — Какой же ты молодец!
— Я вот что подумала, — пробормотала Яна, сморщив от боли красивое личико. — Новая концепция отеля. Мы разрешим гостям отеля (повтор, может, написать нашим гостям?) брать с собой на отдых любимцев. Естественно, за дополнительную плату.
— Ну, — протянул Василиди, усмехнувшись. — Разве что с коэффициентом два, дорогая…
— Конечно, — кивнула Яна. — Я уже и слоган придумала — «С любимыми не расставайтесь!».
— Удачно я женился, — фыркнул Архип.
— А Зака назначим почетным гостем. Разрешим ему останавливаться в нашем отеле, когда пожелает. Люкс с террасой переименуем в апартаменты Зака, — затараторила она. Агафонов весело усмехнулся, подозревая в глубине души, что у жены Архипа болевой шок. — А сопровождающие Зака могут остановиться вместе с ним. Там условия позволяют…
— Ага, — ехидно бросил Василиди. — Три комнаты и терраса. Кстати, номер вот-вот должен освободиться, — заметил он. — Оставайтесь у нас. Миша, Ева…
— Как решит Зак, — фыркнул Агафонов и добавил обеспокоенно: — Твои бойцы Ромку в горячей парилке заперли? У него сердце не очень… Может, отпустим его и обойдемся без полиции? Пусть штраф заплатит и валит… Кроме Евы и Яны никто не пострадал, но, если бы они не прыгали на здорового мужика, тоже остались бы целы.
— Да, — кивнул Василиди. — Сейчас распоряжусь. Только, Яна, — он строго глянул на жену. — Камиллы тут тоже быть не должно. Если человек настроен так воинственно, значит, деньги действительно пропали, — пробурчал он. — А нам с тобой важна безукоризненная репутация «Жемчуга». Этот красавец пустит слух, что в отеле воровской притон…
— Хорошо, — кивнула Яна. — Ей здесь все равно оставаться нельзя. Мать передаст паспорт, и она уедет.
— Нет, — строго бросил Василиди. — Завтра. Пусть возвращается домой, берет свой паспорт и летит куда хочет.
— Разумно, — пробурчал Агафонов, в глубине души жалея, что из-за какой-то темной истории поссорился с Ромкой.
«Всю жизнь дружили», — вздохнул он про себя и изумленно уставился на бывшего друга, что под охраной тащился мимо. Влажные брюки облепляли ноги, рубашка прилипла к груди, а черное пальто, накинутое на руку, казалось скомканным тряпьем.
— Послушай, Агафонов, — зло пробурчал Дема. — Я передумал тебе продавать дом.
— Да я и не куплю, Ром, — криво усмехнулся Михаил. — Долги верни. Там уже все сроки прошли.
— А если кину? — недобро хмыкнул Демьяновский. — Ты же теперь по другую сторону баррикад.
— Не обеднею, — поморщился Михаил. — Но в арбитраж обращусь. Ну, или еще куда-нибудь…
— Ты! — гневно прокаркал Дема и решительно направился к выходу.
— Как он вообще понял, что Камилла здесь? — вздохнула Ева. — Она же сидела тише воды…
— Карточки, — скривила полные губы Яна. — Ты же ее предупредила, а она не поверила. Решила, что ты придумала.
— Больше мне делать нечего, — возмущенно отмахнулась Ева. — Что у Милки с головой приключилось? — раздраженно пробурчала она и неожиданно охнула. — А куда запропастился Егор? Что-то его долго нет, Миша?
— Надеюсь, Демьяновский не взял его в заложники, — рыкнул Агафонов и понесся в отель, краем глаза заметив, что за ним следом несутся Ева и Зак.
— Мы — команда, — хмыкнул себе под нос Агафонов и, увидев сына, сидевшего на лавке с пакетиком нимесила в руках, опустился рядом. Поникшие плечики и расстроенная мордашка говорили сами за себя, удаляющаяся под конвоем гордая фигура Демьяновского — тоже.
