— Ничего, отвлекись на минутку, — отрезала она. — Ты мне лучше скажи, кто это решил усыпить Зака? — негодующе поинтересовалась Нина. — Твой отец? А о моем сыне старый хрыч подумал?
— Подожди, — опешил Агафонов. — А ты откуда знаешь?
— Егор подслушал твой разговор с отцом. Он в туалет вставал. А ты как раз в телефон орал…
— Да ничего я не орал, — вздохнул Михаил, потерев затылок. — И эта тема уже закрыта. Если бы Егор спросил меня утром, я бы ответил. По документам собака моя с самого рождения. Поэтому никто не имеет права причинить Заку вред.
— Да, — вздохнула Нина, и Агафонов понял, что его ждет еще один сюрприз. — Но Зак знает твоего отца и доверяет ему. А тот может этим воспользоваться…
— И что ты предлагаешь? — мрачно поинтересовался Агафонов. — Собака сидит за высоким забором. Папа в ближайшее время к нам не собирается. Проблема решилась сама собой. А с Егором я поговорю…
— Нет, — огрызнулась Антонина воинственно. — Это и меня касается. Я за своего сына горло любому перегрызу. Ну ты знаешь, — выдохнула она по-свойски.
— Догадываюсь, — пробурчал Агафонов, в глубине души понимая, что до конца не подозревает о всех талантах «Тонечки». Сплетни, шантаж, подделка документов… Что еще в рукаве у царевны Лебледи?
— У отца телефон прежний? — строго осведомилась Нина. — Я ему сама позвоню.
— И чем ты его напугаешь? — криво усмехнулся Агафонов, догадываясь о методах воздействия Антонины Макаровой.
— Меньше знаешь, крепче спишь, — фыркнула она и драматично вздохнула. — Все сама должна делать. Все сама. От тебя никакого толку, Агафонов!
— Ну конечно, — рыкнул он и сразу нажал на кнопку отбоя.
«В одном Нина права, — устало подумал Михаил. — Пес знает прежнего хозяина и доверяет ему как самому себе. Почему же ты так переменился, папа? — коротко вздохнул он. — Тетя Юля не любит животных, да и вряд ли позволит привезти такого кабана, как Зак, в свою уютную квартирку в центре города, — сжал челюсти Агафонов и обомлел от догадки. — Получается, отец почти два месяца живет в нескольких кварталах от меня и до сих пор даже не обмолвился об этом. Ни со мной, ни с Егором не встретился. Что же происходит, мать твою за ногу!»
Нестерпимо захотелось есть. И Михаил вдруг отчетливо понял, что если сейчас не сожрет пирожок и не поцелует Еву, то просто пропадет.
— Ольга, — душевно попросил он, открыв дверь в приемную в приемную. — Сходи, пожалуйста, к Марине. Купи мне пирожков. Я тебе сейчас денег дам, — пробурчал он, выуживая из кармана мелкие купюры. Дождавшись, когда секретарь вышла, позвонил по внутренней связи Еве.
— Иди ко мне, душа моя, — жалостливо позвал он. — Я соскучился, сил нет. Чаю попьем с пирожками. Потискаемся…
И как только Ева вошла к нему в кабинет, сгреб в охапку и потащил на диван, стоявший напротив панорамного окна.
От пирожков с чаем и теплого дыхания Евы у него на груди Агафонову немного полегчало. А когда пальчики Евдокии дразня прошлись по шее, Михаил не выдержал и впился в ее губы требовательным поцелуем.
— Нужно работать, — пробурчал он недовольно. — Завтра этот хрен собачий явится контракт заключать, а я еще не все договоры прочел.
— Мы же составили, как ты велел, — пискнула Ева.
— Естественно, — отмахнулся он. — Но моя подпись, солнышко, дорогого стоит. Да и сам контракт на несколько миллионов. Каждая запятая играет роль. Поэтому и приходится лично во все вникать. А иначе прогореть можно, — развел руками Агафонов и, легко шлепнув невесту по попе, пробурчал:
— Возвращаемся на галеры, Ева. Чувствуешь гирю, болтающуюся на ноге?
— Я чувствую любовь, — фыркнула она и, приподнявшись на носки, чмокнула его в щеку. — Но, Миша, — добавила она серьезно. — У тебя есть сотрудники. Ты им платишь хорошую зарплату, и правильно составленные документы — это их зона ответственности. А у тебя есть право на незнание. Понимаешь?
— Поясни, — пробасил он, уже передумав возвращаться к договорам.
— Ты имеешь полное право не знать каких-то подробностей. Главное для тебя — правильно составленные документы. Проверь основные пункты и не морочь голову, — фыркнула Ева и резвой коняшкой понеслась к себе в юридическую службу.
— Какие мы умные, — пробурчал Агафонов, глядя ей вслед. И снова вернулся к документам. Но вычитывать каждый пункт не стал. Просто прочитал самое главное, как и посоветовала Ева.
Звонок отца пришелся на последний лист.
— Не отрываю? — вкрадчиво поинтересовался папа. — Я сильно погорячился, — смущаясь заметил он. — Не переживай о Заке, Мишаня.
— Спасибо, что передумал, — стараясь казаться равнодушным, бросил Агафонов. — Мы очень привязаны к собаке…
— Только следите за ним. Зак — пес серьезный. Я уже с ним еле справлялся.
— Ладно, — миролюбиво согласился Агафонов. — Твое довольствие не пострадает, пап, — добавил поспешно. — Я тоже погорячился. А то бросит тебя Юлия Романовна, — криво усмехнулся Михаил.
— Ты знаешь, — даже не спросил, а подытожил отец. — Понимаешь…
— Пап, мне известно, что вы с тетей Юлей поженились, — отрезал Агафонов и добавил ехидно: — Совет да любовь!
— Просто мы… — попробовал объясниться отец, и Агафонов вдруг почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. От пирожков ли? От инстинктивного отторжения резких изменений в папиной личной жизни? Агафонов поразился собственной реакции и перебил отца:
— Пап, мне не интересно. Правда. Ты волен поступать как тебе угодно. А у меня есть право на незнание, — вставил он Евин термин. — И я им воспользуюсь, можно?
— Хорошо, — вздохнул отец и добавил напоследок: — Ну насчет Зака не волнуйся. Я так Нинке твоей и сказал.
«Проняло старика, — весело усмехнулся Агафонов. — Интересно, чем же тебя припугнула Антонина Сергеевна? — хмыкнул он мысленно и тут же предупредил сам себя: — Право на незнание, Миша! Воспользуйся им. Не-а, — мотнул головой Михаил. — При случае узнаю. Ну Нинка — шантажистка хренова. Прижала к ногтю папаню. Что же она такое про него знает?» — задумался он и поморщился, когда в кабинет вошел Кислицын.
— Я насчет завтра, Михаил Александрович, — начал он. — Основную часть пентхауса закрыли на ключ. Есть доступ в игровую и в санузел…
— Избавь меня от подробностей, — рыкнул Агафонов. — Лучше ищи любителя листовок.
— Да ищу я, — в сердцах бросил Кислицын. — Во все издательства обращались наши сотрудники из отдела продаж и из маркетинга. Есть версия, что это месть Тарасова. Ему вроде Евдокия Вадимовна понравилась…
— Уволили? — проскрежетал Агафонов, жалея, что сам не бросился в отдел маркетинга и не набил морду вонючему скунсу и его приятелю.
— Еще утром, — кивнул Кислицын и заторопился к двери.
«Надеюсь, Кармигодян входит в инвестиционный проект не из-за прелестей Даны, — поморщился про себя Агафонов. — Если из-за нее, то добра не жди», — ощерился он и тут же позвонил в юридическую службу.
