— Зато мама лезет везде. Телефон проверяет и сумку.
— Наговариваешь, — улыбнулась Ева. — Моя так не делала…
— А моя как ищейка, — поморщилась Настя и, чмокнув старшую сестру в щеку, убежала к себе.
Ева, отвернувшись к стене, долго лежала без сна. Думала, как бы сложилась ее жизнь, будь мама жива. Но сколько ни думала, выходило, что ее жизнь сильно бы не изменилась. Так же она поступила бы на юридический факультет, так же и жила бы в квартире на Ломоносовской. Вот только этого бы дома не существовало.
«Или бы папа ушел к Алине, а мы бы с мамой жили вместе, — вздохнула она про себя и, внезапно ощутив тревогу, подумала о новоявленном кавалере сестры. — Что за мальчик? Откуда его знает Настя? Сказать ли по секрету Алине или самой присматривать? — Ева остановила взгляд на замысловатом рисунке обоев, увидела, как из цветочных узоров проступают причудливые фигуры, и мысленно усмехнулась. — Твою мать, — фыркнула Ева. — Личная жизнь есть у всех. Даже у твоей двенадцатилетней сестры. Одна ты, тетеря, без мужика!»
Как только за отцом и Дуськой закрылась дверь, Никита ударил по газам.
— Не гони, дурачок, — проворковала сзади Янка, оглаживая его башку тонкими пальцами.
— Не могу, малыш, — прохрипел Никита. — Хочу тебя сильно. Сейчас в ближний отель заедем. Или в кусты.
— Мороз на улице, милый, — хохотнула она, залезая ладошкой к нему под свитер. Никита на ходу чмокнул Янкину руку и рыкнул полушутя:
— Перестань, Яночка, меня так надолго не хватит.
— Да ну? — фыркнула она, замечая, как Евин брат лихо поворачивает к освещенному зданию. Отель «Мечта», — значилось на вывеске.
— Действительно, мечта, — довольно, будто кошка, потянулась она. — Мечта потрахаться!
Ленд Крузер замер на парковке, и сумасшедший Никита Макаров уже выпрыгнул из машины. Рванул заднюю дверь и впился в Янкины губы сминающим все на своем пути требовательным поцелуем. Рука прошлась по колену, потом проскользнула под узкую офисную юбку.
— Твою мать, Яна, — прохрипел он. — Если сейчас не поторопишься…
Она усмехнулась, понимая его нетерпение. У самой зудело весь вечер. Осторожно ступая на высоких каблуках, поплелась рядом, чувствуя, как лапища Никиты сжимает ее ладошку. Крепко, властно и абсолютно не больно.
Глава 4
Дорогой Агафонов еще пару раз пытался связаться с отцом. Не удалось. Он гнал от себя дурные мысли, но все-таки силясь понять, куда среди зимы могло понести папаню.
Агафонов подъехал к родительскому дому в потемках и даже отчаялся, увидев темные окна и услышав жалобный лай Зака Значит, верный пес остался один.
— Что происходит? — пробурчал Михаил чуть слышно и еще раз позвонил отцу, уже не надеясь услышать родной голос. Агафонову представлялись страшные картины. Больное воображение рисовало страшные картины, помещая отца то на больничную койку, то в морг с номерком на ноге.
«Бедный одинокий старик, — попенял себе Михаил. — Отчего бы не звонить каждый день, а не раз в неделю?» — рыкнул он мысленно на себя, а сам покосился на Егора. И заметив отпечаток страха на лице маленького десятилетнего мужичка, пробормотал негромко:
— Дед наш, скорее всего, в гости пошел. И не слышит ничего. Подождем…
Агафонов поморщился, не поверив собственным байкам. Но айфон от уха не отнял, все еще надеясь на чудо.
— А чей-то ты мне названиваешь, Мишаня? — радостно хохотнул в трубку отец.
— Наконец-то, — вздохнул Агафонов и заметил недовольно: — Ты вообще где, пап? Звоню, звоню…
— Дома, — бодро соврал отец. — Вот поужинал и скоро на боковую.
— А почему свет нигде не горит? — процедил Агафонов. — И Зак под воротами стонет от одиночества…
— Так это… — опешил Александр Петрович и поинтересовался сбивчиво. — А ты где, сынок?
— У тебя под воротами, — хмыкнул Агафонов, оглядывая высокие кованые створки, установленные с его помощью. — Вместе с Егором вот приехали тебя навестить. А ты где, пап? — полюбопытствовал он не скрывая недоумения он. — Говори, куда подъехать. Мы тебя сейчас заберем.
— Так я это… — вздохнул отец. — Я тут к товарищу в гости поехал, — принялся оправдываться он. И по всему выходило, что дорогой папа уже как неделю гостит у какого-то мифического друга и пока домой не собирается. — Я сейчас Вальке позвоню, — быстро заверил отец. — Я у нее ключи от дома оставил. Гостите сколько заблагорассудится. А я только в марте домой вернусь.
— Нормально, — хмыкнул себе под нос Агафонов и мысленно подивился, что ж это за товарищ такой. А войдя в дом, заметил, как неуловимо изменилось жилище отца. Вроде бы ничего особенного, но глаз зацепился за новые шторы и гардины, за цветастые диванные подушки.
«Женщина, твою мать, — догадался Агафонов и даже хмыкнул восхищенно. — Молоток батя!»
— На ком же ты подженился, старик? — пробормотал он себе под нос и принялся таскать из машины багаж. Пара сумок с одеждой, чехлы с лыжами и новый мотор от вездехода. Агафонов с улыбкой наблюдал, как сын вместе с собакой весело носится по двору. Радостно дурачась, валяясь в снегу.
«Отцу, видать, сильно припекло, раз Зака на соседей оставил», — мысленно поморщился Михаил, следя мимоходом, как здоровенный пес, помесь кавказца и московской сторожевой, весело бежит ему навстречу. Агафонов помедлил всего лишь с секунду и, заметив, как пес прыгнул к нему, успел сделать небольшой шаг к стене.
«Главное, не упасть», — пронеслось в голове, когда огромная туша, не скрывая собственного собачьего счастья, обрушилась на плечи Агафонова.
Потом на ночь глядя варили обнаруженные в морозилке пельмени. И Михаил, всего лишь за несколько часов развивший в себе чутье настоящего следака, присмотревшись, понял простую истину. Эта женщина, подруга отца, вероятно, какое-то время жила здесь. Лепила пельмени, мыла окна и меняла портьеры.
«Что ж, — подумал Михаил, — как говорила моя бабка, два полена веселей горят!»
Он помыл посуду после ужина и скомандовал сыну:
— Сейчас на боковую, а завтра с утра мотор приладим и по озеру покатаемся.
— А дедушка когда вернется? — удивленно протянул Егор, все еще не понимающий, куда это делся его старый дед. Объяснять Агафонов не стал. Лишь обронил мимоходом:
— Куда-то в гости завеялся. Новый год все-таки!
— А как же быть с Заком? — заныл сын. И Агафонов в этот самый момент понял, что отвертеться не получится. Вот так запросто оставить собаку на соседей. Уехать как ни в чем не бывало.
«Можно сколько угодно читать человеку нотации, рассказывать с дрожью в голосе, как надо. Но он никогда не станет слушать, если поступки разняться с красивыми словами. Тут именно тот случай, Миша», — отметил про себя Агафонов, а вслух заверил Егора:
