"Никто не подставит плечо. Ни мои родители, ни тем более папаша и мамаша Готье. А про Антуана я вообще молчу", — мысленно поморщилась Кристин, представляя свекровь — маленькую, будто девочка, Полин Готье с перекроенным пластическими операциями личиком, силиконовыми сиськами и морщинистыми руками, в один момент выдающими истинный возраст. Свекор — худой и подтянутый — зачесывал назад гриву темных волос, побитых сединой, и походил на внезапно постаревшего мальчика. Зато Антуан, казалось, сошел с подиума мужской моды. Красив, вальяжен и всегда одет в самые дорогие шмотки. Никто из семейства мужа никогда не работал. Даже палец об палец не ударил. Да и зачем, если можно жить припеваючи с наследства предыдущих поколений и получать дивиденды с "Готье фармасьон". Если вдуматься, то каждый ждал ежегодных выплат и с особым чаянием следил за другими. Не досталось ли больше? Кристин иногда подозревала, что ее мужа подбросили в это семейство. Поль лично строил бизнес и никогда ни у кого из своей семьи не просил о помощи.
"Стая стервятников, — мысленно ругнулась Кристин. — Сидят и ждут свои дивиденды. Конечно, родители когда-то помогли Полю, дав денег на первоначальный капитал, но это можно считать больше удачным вложением денег, чем помощью, — поморщилась она и попыталась подумать, что предпринять?".
Там, в узком коридорчике комиссариата, Поль успел прошептать, что завтра, вернее, уже сегодня к нему допустят нотариуса, и он подпишет доверенность, позволяющую Кристин сотворить с "Готье фармасьон" все, что заблагорассудится. Продать или подарить Лоуретти.
— Пока я уверен только в тебе, — пробормотал он. — Весь совет директоров под подозрением. Родители, Антуан и кузены тоже.
— Но же я ничего не смыслю в бизнесе, — в отчаянии прошептала она, никак не ожидав, что муж передаст ей все полномочия.
— Научишься, — фыркнул Поль, направляясь к топтавшемуся неподалеку полицейскому. А потом неожиданно остановился и, шагнув обратно, прижал Кристин к стене и крепко поцеловал. — Ужасная помада, мадам, — улыбнулся он, вытирая губы тыльной стороной ладони. — Я обожаю тебя, Кристин, моя безрассудная девочка, — прошептал он.
Кристин чувствовала, как ее душат накатившие рыдания, и ничего не могла с собой поделать. Она вернулась в спальню и, упав, на кровать, разрыдалась. Но, к ее удивлению, слезы быстро кончились, и, достав из сумки мобильник, она открыла заметки и принялась записывать самое важное. Так… поток мыслей.
"Потом отделю зерна от плевел, — поморщилась, будто от зубной боли, она. — Сейчас главное — понять, с какого бока подступиться и как бы не напортачить с самого начала".
Но сколько ни думала Кристин, никакие мысли не шли.
"Так ничего не получится", — вздохнула она расстроенно и залезла в контакты и сразу же наткнулась на двух, совершенно разных людей.
"Пряшникова Лена" — гласил первый контакт и принадлежал энергичной дамочке из Москвы, которая, приезжая в командировку в Париж, просила объездить с ней все аутлеты.
"Настырная деваха", — про себя усмехнулась Кристин, вспоминая, что именно эта самая Лена, невысокая крепко сбитая мадам, работала в Москве директором филиала крупной французской компании. Каким-то боком Лена Пряшникова имела отношение к знаменитой модели Лане де Анвиль. Звала ее подружкой и рассказывала фантастические истории, что училась с приемной дочерью Армана де Анвиля в одном классе.
"Ерунда, — фыркнула про себя Кристин, точно зная, что, еще учась в колледже, Лана познакомилась с будущим мужем. — Поль ни один раз вспоминал, что они встретили в Помпеях группку учениц, и Люсьен де Гралье, школьный товарищ Поля, сразу же залип на красотке Лане".
— Испортил нам всю поездку в Неаполь, — шутя жаловался Поль. — Вместо того, чтобы оттянуться в ночных клубах, наш Люсьен сразу же отбился от компании. Носился с девчонкой, как с хрустальной вазой, и даже умудрился познакомить ее с матерью.
4.2
"Но Люсьен три года назад погиб, а Лана вышла замуж за другого и, как сообщалось в новостях, уже ждала ребенка, — снова тяжело вздохнула Кристин и тут же сама себе попеняла: — Вот тебе и первые козыри. Записывай Лану и Лену. Как говорила бабка, за спрос не бьют. Не то время сейчас, чтобы пренебрегать советом и помощью. Главное, чтобы Лана де Анвиль захотела с тобой общаться, — подумала Кристин. — А то как увидит фотографии в желтой прессе… Аристократы, ведущие свою родословную от Карла Великого или Вельгельма Завоевателя не читают бульварные газетенки и в интернете не смотрят жареные новости", — саму себя остановила она. Потом нашла в контактах телефоны школьных подруг, чьи мужья являлись акулами бизнеса, и решила начать с них, оставив Лану и ее подружку на потом.
Едва дождавшись утра, Кристин позвонила Инес, но если после первого звонка трубку никто не взял, то все следующий моментально отбивались.
"Неужели Инес внесла меня в черный список?" — всхлипнула Кристин и тут же ткнула в контакт Зое. Та сразу взяла трубку и, прервав приветствия подруги, быстро проговорила:
— Больше не звони мне, Крис! Как вообще ты могла так низко пасть?
— Но, — попыталась хоть как-то оправдаться Кристин. — Зое… мне нужна помощь!
— Я не помогаю проституткам, — грубо отрезала та и кинула трубку.
Кристин ошалело глянула на погасший экран и, не сдержавшись, разрыдалась.
Естественно, в произошедшем Кристин винила себя. Даже в день встречи с Лоуретти она вела как последняя дура. Вместо того, чтобы во всем сознаться Полю, она принялась врать. Хотя нужно было заявить в полицию и взять кровь на анализ, а не рассматривать порнушные снимки в мониторе Поля и не орать на весь дом, что это фотошоп.
"Да и кофе пить с незнакомым мужчиной не следовало, — саму себя укорила Кристин. — А то понеслась за ним, как распоследняя дурочка! Будто кофе никогда не пила и мужиков никогда не видела!"
В комнату заглянула крестная в куцем полупрозрачном халатике и длинной ночной сорочке.
— Если не спишь, Кристинка, поедем на Сент-Оноре. Может, удастся вдвоем попасть в твою квартиру.
— А если там журналисты? — с содроганием бросила Кристин.
— Скажешь им, что это был фотошоп, — отмахнулась тетя Маша. — Или молча пройдешь мимо. А с другой стороны, у тебя фамилия не Миддлтон и не Маркл, чтобы под твоими окнами все время торчать! Да и тебе самой не мешало бы развеяться. Что понапрасну сидеть и реветь? Твоим врагам это только на руку!
— Инес не взяла трубку, а Зое назвала меня проституткой, — всхлипывая пожаловалась Кристин.
— А, — бросила крестная, — эти две общипанные курицы! Терпеть их не могу. Завистливые скукоженные селедки! Про-шман-дов-ки, — по слогам выговорила сложное русское слово.
Кристин слабо рассмеялась, силясь представить завидующую сельдь, но так и не смогла.
— Считай, что ты избавилась от этих мымр, — назидательно проговорила Мари и добавила серьезно: — Сейчас вся шелупонь сама отсеется. А вот кто поможет, настоящие друзья.
