Было видно, что у него гора упала с плеч.
И я тоже обрадовалась. В первый раз обрадовалась за кого-то из них.
Потом я кормила Кира бульоном, а руки дрожали от усталости. Очень хотелось спать — за ранеными тяжело ухаживать. «Ложись ко мне, сестренка» — предложил он, хрипя на каждом слове. Я легла: укрылась пледом, под ним стянула мокрый халат и свернулась рядом, чувствуя себя в безопасности.
Одно из самых трогательных моих воспоминаний…
— Оливия, у меня никого не было с тех пор, как ты ушла, — неожиданно сказал Кирилл.
В глазах было откровение — голое, как сама правда. Такие искренние глаза я мало у кого видела. Сердце забилось горячо и часто. Пульс заходился в ушах. Он никогда раньше не говорил подобного.
Я ведь год назад ушла. Он что, год в завязке? Это точно Кир?
Он со вздохом поднялся: обманчиво-расслабленное тело, на самом деле полное энергии, волосы, упавшие на одно плечо. Он хотел пойти ко мне. Это так испугало, что я выскочила за дверь и огляделась. За углом был туалет для персонала, там я и заперлась. Кир меня не преследовал.
Я включила воду и умылась, взглянув в зеркало. Глаза выглядели нормальными. Мрачноватыми, но нормальными. Ледяная вода так и не сбила жар со щек. Они горели от смущения.
Я не хотела разговора по душам и пошловатых признаний Зверя, как он сам себя развлекал в мыслях обо мне. Кир-то расскажет во всех подробностях.
Руслан был другим. Слишком личным не любил делиться.
Суровый, немногословный. Татуировок на его теле было меньше, чем у Зверя, но принадлежали они руке одного мастера. Я так любила лежать рядом с ним и рассматривать эти четкие черные линии, водить пальцем по узорам.
И если у Зверя была пугающая репутация, но привлекательная внешность, то его брат пугал во всех отношениях. Я оробела, когда увидела его впервые. И еще долго чувствовала себя скованно. А впервые, в машине Кирилла, я даже пошевелиться боялась. Съежилась, вжалась в сидение и пристально смотрела. Точь-в-точь дикий зверек в клетке-ловушке.
Не такой уж он и страшный оказался. И выглядел не экзотично, но броско. Не особо красивый, но привлекательный — той мужской красотой, которую привычнее видеть в армии, чем где-то еще. Неподвижные губы улыбались редко, но как же я ценила его улыбку! Чем реже, тем дороже.
Я вытерла лицо бумажным полотенцем, решила, что я в норме и приоткрыла дверь.
Из коридора доносился голос Руслана: он рычал на Кира, спрашивая, почему тот в кабинете один и где носит Оливию.
— Я здесь! — крикнула я, открывая дверь шире. — Привет, дорогой.
Беды похожи на миндаль.
Жизнь вообще любит сюрпризы — раскусываешь, а там горько. Вот и с неприятностями так. Ты их не ждешь, они находят тебя сами. Сейчас у Руслана было такое лицо, словно он раскусил что-то горькое.
Наверное, и у меня тоже.
Мы смотрели друг на друга, как смотрят бывшие, которые плохо расстались, но продолжают любить.
Раньше толком я и не знала, что такое любовь.
Не ощущала ее.
Любовь к маме казалась чем-то естественным, а любовь к мужчине — нет. Перед глазами не было примера пары, где я действительно видела бы чувства, а не долг, необходимость или безвыходность.
Думаю, из-за того, что видела я таких как отчим, муж тети или парни подруг. Эти экземпляры вызывали рвотный рефлекс. При одной мысли, что в моем доме заведется подобный тип, становилось страшно.
Мальчики были другими. С ними я поняла, что любовь может быть.
Так что легко говорить «прощай», когда терять нечего.
Трудно сказать тем, кто изменил твою жизнь. Без них она стала серой, но с ними я больше не могла быть. Настолько, что хотелось вырвать из груди сердце и раздавить к черту.
Расстояние позволило дышать свободно. Передышка была мне нужна, как целебный воздух. Было приятно их вспоминать — да. Иногда, я смотрела в потолок и улыбалась. Перед мысленным взором вставали картины из прошлой жизни, где мы вместе.
Спасибо им за это, но я ушла, и не хотела возвращаться. Каждая встреча резала ножом по живому.
— Оливия, — Руслан оценил меня сверху донизу, на лице не дрогнул даже мускул. — Входи, — он приоткрыл дверь.
Я вздохнула и вошла в кабинет. Кирилл встретил меня улыбкой — ему нравилось, что удалось меня смутить. Руслан вошел следом и захлопнул дверь.
Я остановилась между ними — Кирилл за столом, Руслан у выхода. Он сложил руки на груди и замер неподвижно, пристально рассматривая меня взглядом убийцы.
— Что случилось? — мой голос остался уверенным.
Я чувствовала себя в безопасности с ними. Несмотря ни на что.
— Оливия, — Руслан взглянул Кира, словно обменивался с ним репликами мысленно. — У нас к тебе просьба… Выслушай, любимая.
Они выглядели такими серьезными… Пристально смотрели на меня — ждали, что решу я. Сами они, похоже, уже приняли какое-то трудное решение.
— Сначала выслушаем ее, — предложил Кирилл. — Вдруг у нее есть просьбы. Фасолька, тебе что-нибудь нужно?
Я повернулась к Руслану. Как ни крути, а в тандеме он главный.
— Чтобы больше не трогали сестру, — я вновь взглянула на Кира. — Больше ничего. Что случилось, мальчики?
Сердце болело от предчувствий. Они все еще были мне дороги.
— Побудь с нами недолго, — Руслан начал прятать глаза. — Не больше двух недель. Потом уйдешь, если захочешь.
Он говорил ровно, без эмоций. Кажется, он тоже зачерствел, как и я, кто знает.
— Зачем?
Я попеременно смотрела на них, но лица были непроницаемы. У Кира разве что слегка повеселей, но в его случае это маска за которой он прячется. В глубине души он безумец.
Они вновь переглянулись. Не было времени обсудить этот разговор без меня?
— В чем дело? — я упрямо сложила на груди руки. — Руслан, прости, если не хочешь отвечать, я пойду.
— Нет, — отрезал он. — Всего две недели в «Авалоне». Мы тебе дадим денег, Оливия… Что захочешь.
