Я не знаю, как должна поступить… Они меня совсем измучили. Все, что было во мне, вырвали своими тигриными когтями.
Если они думают, что я вернусь и забуду обо всем, ждать будут вечность.
Но я съезжу, чтобы убедиться, что с ними все в порядке. Я не буду играть за них, и спасать их деньги, не буду притворяться. Хотя почему нет… Если им так хочется представления — для публики, для инвесторов, я устрою. Надолго запомнят.
Злость тоже отличное топливо. Оно замечательно горит, главное, самому не сгореть в кострище. И в жены он меня не возьмет точно.
Я приблизила лицо к зеркалу и провела по губам помадой — темно-красный цвет, слишком темный для моего возраста, но он подходил драматичной женщине с вырванным сердцем. У меня вырвали мое, я вырываю чужие. Вдруг какое-то и мне подойдет?
Перебрала несколько платьев и взяла алое. То самое, в каком ходила раньше по «Авалону». Надела босоножки и застегнула ремешки, оплетавшие голени. Я была одета точно так же, как когда-то… Встреча вызывала безотчетную злость.
Сверху я набросила кожаную черную куртку — короткую, она больше напоминала жакет, и спустилась во двор.
К моему наряду бы машину приличную, а не это… Впрочем, сойдет.
Я упала на сидение отточенным движением, всунула ключ в замок зажигания и провернула. Движок расчихался и с преогромным трудом завелся. Я ждала, пока машина прокашляется, переключив передачу на заднюю, чтобы отъехать с парковки, когда дверца вдруг распахнулась.
Я резко обернулась, всплеснув волосами. Сердце чуть не провалилось в пятки.
— Оливия?
Расширенными глазами я уставилась на незнакомого высокого парня. Симпатичный, светловолосый — на вид лет двадцать. Одет по-молодежному — в джинсы и облегающую майку, но держится, как аристократ.
Я его в первый раз видела, но по животу поползли мурашки, там стало холодно, словно я проглотила кусок льда.
Оборотень. И довольно сильный.
Он насмешливо поднял брови, видя, как я сжалась на сидении.
— Не бледнейте… Наш отец хочет с вами поговорить.
Я не могла по человеческой форме сказать, кто он. «Наш отец». Значит, папа и минимум двое деток. Все оборотни, разумеется.
— Уберите руку с ключа.
Я тянула, не зная, бежать или разговаривать. Слишком наглый и не боится мальчиков.
Оборотни ко мне не приходят, никогда. Это негласное правило в городе — Оливия неприкосновенна… Или неприкасаема?
— Что вам нужно? — голос не дрожал, словно я ставила речь на курсах по ораторскому мастерству. На самом деле я привыкла говорить с одинаковой интонацией обо всем. Просто потому что большая часть чувств у меня передохла.
— Я только что сказал, — он не разозлился. — Отец хочет поговорить с вами. Выйдите из машины. Я вас отвезу.
Я бросила мимолетный взгляд через лобовое стекло. Двор просматривался плохо — везде тени, не разберешь, человек там, зверь или просто ветка всколыхнулась. Будь я оборотнем, это не было бы проблемой.
— Прошу, следуйте за мной, — он перестал быть любезным, я его злила своей непокорностью.
Интересно, что он сделает, если пошлю его подальше? Расстроится и свалит?
Мальчики давно доминирующие самцы в городе. Они и в человеческой форме весят оба за сто. В звериной — двести. С их клыками мало найдется желающих спорить. Не знаю, кто этот парень, но что Зверь, что Руслан внушительнее на вид.
Им точно не понравятся, если меня попробуют увести силой.
— Я не поеду, — ответила я. — Отойдите от машины.
— Ваше право, — каждое слово звучало жестко, словно он забивал их молотком. — Вы хотите узнать, почему ваш ребенок погиб и кто в этом виновен? Тогда едем со мной. Папа вам расскажет.
Я резко выбралась из машины и шагнула к нему, бесстрастно рассматривая глаза.
Благодаря каблукам я была почти одного роста с ним. Ложь, сомнения, уловки — я искала в глазах что-то, что его выдаст. Вблизи они оказались совсем светлыми — это был прозрачный серый цвет с какой-то странной примесью желтого вокруг круглых зрачков. Несмотря на форму, я видела, что глаза принадлежат хищнику.
Я смотрела, крепко сжав челюсти — словно вызвала его на поединок.
— Едем, — повторил он. — Вам ничего не угрожает, кроме правды.
— И что это значит? Вы намекаете, что ваша правда мне не понравится?
О, я не дура. Мгновенно ловлю намеки.
— Возможно, вы уйдете другим человеком.
Я хмыкнула: я давно другой человек. И вряд ли он сможет меня удивить, но я испугалась его слов и особенно — взгляда. Есть тайны, которые разрушают, но бывает, что и правда слишком страшна, чтобы ее знать.
— Я поеду на своей машине, — твердо сказала я и устроилась за рулем вновь. — А вы покажете дорогу. И хочу убедиться, что смогу уйти, когда захочу, и мне не причинят вреда.
— Мое слово, — пообещал он.
Слишком мало, чтобы очертя голову бросаться в руки неизвестному и, возможно, в ловушку. Но лучшего мне не предложат.
За правдой я бы поехала в любом случае.
Глава 23
У парня был черный «мерседес».
Новенький, с иголочки. Ему пришлось тащиться по трассе, чтобы я не отстала. Я ориентировалась на красные стоп-сигналы, то и дело вспыхивающие в темноте, когда он сбрасывал скорость и ждал меня.
— До утра будем ехать, — проворчала я, жалея, что надела платье и каблуки.
Мы двигались за город и вот-вот выедем за черту. Руки дрожали, я волновалась, глядя на мрачные деревья на обочине. Не исключено, что «папа» в форме зверя, иначе зачем тащить меня сюда.
Можно позвонить Руслану или Киру… Они бы из этих интриганов все дерьмо вышибли. Возможно, поэтому оборотни и пришли ко мне: речь шла о ребенке, а с парнями не всегда можно договориться. Они даже не всегда вменяемые.
Или это ловушка.
Но у меня свой интерес, из-за которого я жму на газ.
Я хотела узнать, что случилось с моим ребенком. Сама, потому что парни — горячо любимые, которым я была готова доверить жизнь, ничем не смогли мне помочь.
Знаю, что еду не к друзьям.
Может быть, это те самые ребята, из-за которых мальчики на нервах, и, скорее всего, они что-то попросят взамен. А что могут попросить у Оливии оборотни? Либо секс, либо информацию. Я старалась об этом не думать.
Не буду скрывать, после возвращения меня пытались завербовать.
Сначала приходили знакомые знакомых, спрашивали как дела. Я разговаривала с ними через дверь.
Только один раз сглупила и впустила. Это был парень, брат моей подруги детства. Я не знала, что он связался с бандой. Он попытался выяснить, какие у меня отношения с мальчиками, хорошо ли мы расстались и чем они дышат. Особо его интересовало, имею ли доступ в «Авалон». О прямом шпионаже речи не шло, но намек прозвучал. Я его выгнала.
