Зверь вдруг рванулся и измененной пастью схватил горло умирающего. Сомкнул зубы: короткий визг, позвонки хрупнули. Все было кончено после короткой агонии.
Кирилл медленно поднялся на ноги. Полуголый, крупный силуэт в темноте — как монстр из страшных сказок. В руке нож.
— Подожди в коридоре, — прохрипел он. — Если не хочешь смотреть, как я ем
Глава 48
Я вышла в коридор, прислонилась к стене и закрыла глаза.
Главное, не обращать внимания на звуки, доносящиеся с кухни. Я и раньше видела, как он ест. Но олень и оборотень — это не одно и то же.
Можно включить свет, но я стояла в темноте и молилась, чтобы соседке не пришло в голову заглянуть на огонек. У меня тут оборотня на кухне доедают.
Знали бы мама с бабушкой, что в их светлом доме будет происходить такое. В голову лезла всякая ерунда. Хотела бы мама такой жизни для меня? Мне кажется, нет. А может быть, да, кто знает… Они меня любили.
Я ждала, пока мой любимый насытится. Наконец, звуки от поедания свежего мяса стихли и раздались шаги. Я взглянула в проем: тьма сгустилась, образуя силуэт Кира.
Мной вдруг овладела дрожь. Давно я перед ним не трепетала, но сейчас от него несло кровью и смертью, в руке нож.
— Рассказывай, Фасолька, — прохрипел он, приблизившись. — Кто тебя обидел?
В темноте, наполненной звериным дыханием, стало невыносимо. Я нащупала выключатель, прихожую залил слабый свет. Светильник в виде шара из матового толстого стекла плохо его пропускал.
Кирилл стоял в метре, исподлобья глядя желтыми глазами и глубоко дышал. Концы светлых прядей стали красными и налипли на измененное лицо. Кровавые потеки прочертили дорожки от рта: спускались на шею, грудь, тянулись до низа поджарого живота и терялись под джинсами.
Я уставилась на то место, куда пришелся удар. Красная рана была глубокой. Пустая и глянцевая, без крови, словно разрезанный кусок говядины. Они убили в нем человека, но зверь взял вверх и обеспечил выживание. Только за это заплатил жизнью тот, кого он съел у меня на кухне. Придется повозиться с уборкой.
Он приоткрыл рот, пробуя воздух языком. Клыки были увеличенными.
— Фасолька, — прохрипел он.
Ему нравился мой запах.
Я вспомнила, как он хотел заняться со мной любовью, а я обещала, что у нас будет время… Но не сейчас ведь. Когда он ранен, в крови, а по соседству недоеденные останки.
— Я разрыла могилу дочери, — призналась я и всхлипнула. Прижала ладонь к носу, пережидая следующий спазм и закончила. — Ее там не было, Кир. Там были старые кошачьи кости, наше одеяльце и куколка. Ее забрали.
Зверь нахмурился так, словно это я, а не он, сделала что-то кошмарное.
— Забрали? — со свирепыми хрипами повторил он. Свирепость мерещилась из-за голоса, сломанного второй половиной, тон удивленный. — Руслан знает?
Тигриный взгляд ощупывал меня. Я перед ним робела: не могла выдавить ни слова.
— Я сказала, а он пришел в ярость, разгромил комнату… Зверь, он поехал за город на встречу! Прошу, помоги…
— На встречу с кем?
Лицо с обнаженными клыками напряглось — он скалился в пустоту. Нож взял иначе, уверенным хватом, будто примерялся к чьей-то глотке. Лезвие блеснуло на свету как огромный коготь.
Я несмело молчала, меня съедала вина за то, что скрыла правду.
— Со львами?
— Ты знаешь… — пробормотала я. — Думаю, да. Прости, что не сказала. Их трое, а Руслан поехал один…
Я изнемогала в надежде, что Кир все исправит и катастрофы не случится. Но он ранен, они с братом в ссоре. Не знаю, что нам поможет.
Я съехала по стене на пол и разрыдалась в сложенные ладони.
Кир присел рядом, окровавленной рукой касаясь лица. На лбу остался отпечаток.
— Фасолька, где встреча? Говори, милая.
А у меня как будто отнялся язык. Я автоматически взглянула на окровавленный нож. Он ведь тоже туда поедет, раненый. Потерять двоих за одну ночь я не могу. Пусть хотя бы Зверь останется, чтобы меня утешить.
Он все понял.
— Послушай, сладкая… Ты должна сказать. Видела того, кто лежит там? — он кивнул в сторону кухни. — Знаешь, кто это? Тот, кто нанес удар. Приблизился за ножом, я схватил… Это гиена. Он не драться со мной хотел — убить меня.
Я представила, как Кир нападает, притворившись мертвым, а затем тащит неудачника сюда, чтобы съесть.
— Фасолька, нас атаковали обоих, в один день… Скажи, где проходит встреча?
— Ладно, — я выдохнула ртом, нос заложило от плача.
Начала рассказывать, но Кирилл меня оборвал.
— Я знаю это место. Он рассказал, прежде чем сдохнуть.
Так вот, чего он добивался под пытками.
Кирилл встал с трудом и отдышкой, и побрел в ванную. Я с тревогой наблюдала, как он умывается холодной водой, отмывает шею и торс от крови. Рана серьезная, ему бы отлежаться…
— Принеси майку.
Она валялась мокрой тряпкой в коридоре.
Кир отжал ее в раковину, напрягая мощные предплечья, и натянул. Ткань была мокрой, но ему нужно прикрыть колотую рану.
— Послушай, Оливия, — Кир мрачно смотрел в зеркало. Лицо землистое, измученное болью. — В ночь похорон… Помнишь, ты от нас убежала в лес? Руслан говорил, тебе нужно время. А я той же ночью вернулся к могиле.
Я вдруг перестала чувствовать руки — они стали чужими.
— Вернулся? Зачем?
— Думал, ты туда придешь и ждал. Я почуял льва. Понимаешь?
— Льва? — переспросила я.
На сердце стало нехорошо.
— Я был человеком, обоняние слабое… И не было львов в городе. Еще воняло там сильно, — он опустил глаза, опираясь на край раковины. — Землей и прелыми яблоками, мерзость. Я решил, мне мерещится.
Он говорил со странным выражением лица. Убитым, словно чувствовал вину за то, что не проверил, не убедился.
— Сегодня я почуял его снова. Этот запах, Оливия, я не забуду никогда.
— Тот же самый — это запах льва? — нахмурилась я.
— Не просто льва. Того же самого льва, — Кир повернулся и теплые влажные от воды ладони легли на мои щеки. — Того, кто был на поляне после похорон. Им пахло от записки, которую принесли с цветами.
Я уткнулась лбом ему в грудь — в мокрую противную майку.
— Эти цветы мне прислали братья… — я замолчала, не решаясь продолжить.
Кир за подбородок поднял мою голову. Он отлично меня знает и все прочтет в глазах.
— Почему тебе прислали цветы? — низко спросил он.
Он прочел записку или не успел, встревоженный запахом? Помню, как среагировал, у него едва шерсть на загривке дыбом не встала. Бросился на поиски, опьяненный предвкушением драки.
