— Мы тут как на пороховой бочке. Ты смотри, подруга, не залечи его до смерти.
Я обернулась.
— Я ведь тоже здесь, верно? Плохое время для врачебных ошибок.
— Хотел убедиться, что ты понимаешь.
— Интересно. А если датчик отклеится или, например, федералы будут глушить сигнал — что тогда?
— Не знаю, — он неуютно поежился. — И знать не хочу! — Гричек снизил голос и наклонился. — Ты думаешь, мы бы стали терпеть, если бы не…, — он многозначительно поднял брови.
— Все равно не понимаю, — ответила я. — Можно что-то придумать… Пересадить датчик на другого, например.
— Ты что, замолчи! — испуганно зашипел он, оглядываясь, будто за ящиками мог притаиться Шианд. — Ты что, бунт поднять решила? Я знаешь, сколько видел таких! Даже не думай!
— Не то в шлюз, — спокойно закончила я. — Да не потей ты. Я просто рассуждаю. Интересно, как он умудряется один контролировать экипаж. Кто у него доверенные лица?
— Нет у него никаких лиц, — отрезал Гричек. — Потому и контролирует, что никому не верит.
— Когда грабили «Пальмиру», он поднимался к нам на борт. Ты там, кстати, тоже был. Ладно, средств спасения на «Скитальце» нет, но на других судах ведь найдутся. Можно сделать ноги. Так почему я никогда не слышала о сбежавших?
— Потому их нет, — отрезал Гричек и рубанул ребром ладони по воздуху. — Со «Скитальца» не сбежать!
Я задумалась, вскрывая следующий ящик. Мужик заметил и замахал руками.
— Даже думать об этом не смей! Новички на грабежи не ходят! Или ты думаешь, почему Шианд сам возглавляет абордажную команду?
— Да, меня это удивило, — призналась я.
Я-то думала, Шианд явился на «Пальмиру», что для капитана странно, чтобы лично с нами расправиться, но гипотеза не выдерживала критики. А он идет с командой, чтобы держать ее под контролем. Разумно.
— А на корабле кто остается за старшего? Старпом? — поинтересовалась я.
— Да. Арадаль.
— И почему он не отведет «Скитальца», пока Шианд на борту вражеского корабля? — с искренним удивлением спросила я. — Они друзья?
— Ага, не разлей вода прямо! — фыркнул Гричек. — Нет у капитана никаких друзей! Все, хватит! Не буду ничего говорить, а то узнает кто-нибудь… У нас не приветствуется языком трепать!
Я на продолжении беседы не настаивала и вернулась к ящикам, сама разберусь, что к чему. Я вскрыла около шести коробок и лекарств не нашла. Еда, кое-какие запчасти и на этом все.
— Склад один?
— Ага.
— А где вы храните несметные богатства, награбленные за годы разбоя?
— Да нет никаких богатств, — вздохнул Гричек. — Что забрали, все съедаем. Зачем нам деньги, Тиша? Это балласт, если их негде тратить.
Собрав волю в кулак, я решила прояснить детали до конца.
— А что вы едите, когда припасы заканчиваются?
— Что на огороде соберем, то и едим.
— И все?.. — неоконченный вопрос повис в воздухе.
— А что тут еще жрать? Даже крыс нету.
— Ну-у, я слышала, — протянула я и замолчала, подбирая более-менее невинные выражения.
— И что ты слышала?
— Что тела после вас не находят. Вы их… Вы что-то с ними делаете?
Гричек расхохотался.
— Вот хохма! Про нас говорят, что мы людоеды? Да Шианд их просто в шлюз выбрасывает. И то не каждый раз. А куда после нас тела деваются, это их товарищей надо спрашивать.
— То есть, вы их не едите? — на всякий случай уточнила я.
— Нет. Гадость какая!
Я с облегчением вздохнула. Один миф развенчан. На десятом по счету ящике мне повезло — я обнаружила пакет с медикаментами. То, что это именно они, я поняла по характерному медицинскому запаху.
— О-па! А что они в продуктах делают? — удивился Гричек, когда увидел что у меня в руках.
— У нас за лечение отвечал кок, — пояснила я. — Вот и сунул по время погрузки лекарства в свои ящики. Если бы не я, вы бы не скоро их обнаружили.
В дверях появился запыхавшийся механик и остановился в проеме, тяжело опираясь на переборку.
— Гричек! Там капитану плохо… Послал за медсестрой!
— Самое время, — ответила я. — Веди.
Шианд сидел на кровати в своей каюте с таким видом, будто уже планировал отправиться к предкам. Красная кожа пылала жаром, он взмок и выглядел вялым.
Гричек и механик испуганно стояли в дверях. В глазах был смертный ужас, но я чувствовала себя уверенно. С корабельными препаратами можно вылечить все, кроме насморка, чумы и чесотки. Ни первого, ни второго, ни третьего у Шианда не было.
— Кажется, у меня температура, — пробормотал он.
— Еще какая, — я открыла пакет. — Не надо делать такие глаза. Я нашла лекарства, так что жить будешь.
Механик и Гричек с надеждой переглянулись. Я вытряхнула пакет на кровать и неторопливо перебирала баночки, читая надписи. На этикетках писали не только названия, но и краткий перечень показаний. Я отобрала противовоспалительное, от жара и обезболивающее, отложила по капсуле из каждой банки, ссыпала в мензурку и сунула капитану.
— Пей, — он проглотил их залпом, как алкоголь и без чувств упал на кровать.
— В обезболивающее добавляют седативное, — пояснила я испуганным членам экипажа и собрала лекарства в медицинскую сумку. — Его просто вырубило. Если кому-то понадобится помощь, я в кабинете.
Они пропустили меня, словно высшего офицера — встали по обе стороны проема. Во взглядах читалось восхищение. А когда Шианд проснется, потребую преференций и от него. Неплохой карьерный рост за два дня.
По приходу я бросила пакет с лекарствами и решила освежиться после склада. У медиков был отдельный душ, чему я была несказанно рада. Ни за что бы не стала мыться в общей душевой.
Вода была и даже теплая. Я распотрошила флакон медицинского мыла, с сожалением взвесила его на ладони: надолго не хватит. Быстро намылившись и постояв под душем, я вытерлась старым медицинским комбинезоном и натянула штаны, рубашку, подпоясалась ремнем и надела куртку. Затем по одному застегнула любимые браслеты. Корабельный кулон, бусы и подвеску с синим камнем (подарок папы) надела в последнюю очередь. Колец я не носила. Некоторые считали, что я и так злоупотребляю украшениями, но у каждой безделушки была своя история и ни с одной я не готова расстаться.
Как я уже говорила, штанов у меня была одна пара, зато рубашек штук пять, но все остались на «Пальмире». Проблему с одеждой нужно решать. Можно поискать на складе… Вдруг найдется что-то по размеру?
После душа я села на кушетку и высушила волосы. Длинных причесок я не носила, это непрактично — максимум до плеч. И никогда их не красила, за исключением случая, когда в долгом рейсе со скуки решила покраситься в рыжий и получила оттенок бешеной морковки, который выцвел ближе к возвращению в порт. Очень модно в тот год было. С тех пор на экспериментах с волосами я поставила крест.
