— Не обязательно, на, — присоединился к разговору подлетевший паренек, — не обязательно зубы или голову, но чего-нибудь лишишься точно, и не всегда сможешь это пережить, человечка.
— Если палец, то сможет, — убежденно заявила девочка.
— А без печени — нет, на, — возразил собрат. — человеки плохо живут без печени!
Пока они спорили, пытаясь перекричать друг друга, я молча потянула за створку двери. И зашла в прохладный холл неизвестного мне клуба со странным названием «Фобия».
— Левая, на? — прогрохотало рядом. И огромная фигура, почти под потолок ростом, поднялась со стоящей у стены лавочки. Парень так оброс мышцами, что первые секунды я приняла его голову за один из бугров. На белой обтягивающей майке вилась надпись: «ХОЧУ отдыхать РАБОТУ делай сам».
— Провидица, — скромно представилась я. И сама удивилась, насколько наряд гадалки добавил мне храбрости в разговоре с людьми. Словно я играла в театре, легко и беззаботно.
— Ты меня видишь, на? — изумился молодой человек и вышел на свет.
Глава 7. Это было странное место
В доме Гебби Брук нам с Эммой иногда счастливилось смотреть по телевизору, как журналисты берут у фзйри интервью. Под вздохи и аханье подружек я с замиранием сердца любовалась чарующими лицами гостей из-за Завесы.
Они всегда были завораживающе красивы. На вид-люди, только какие-то гладкие что ли, с идеальными чертами, плавной речью, надменностью в каждом жесте. У меня сложилось ощущение, что фэйри — большие хвастуны. До недавнего времени я вообще была уверена, что они и приврать не прочь.
Ах, за Завесой у нас удивительно красивая природа. Ах, построенные магией дворцы. Ах, волшебные легендарные звери. Нет, показать не можем. Нет, туристического доступа не дадим. Нет, заявку писать бессмысленно, приглашения высылаем сами.
Иногда сиды (1) присутствовали на заседаниях правительства или позировали с корпоративными бонзами. Гебби вырезала самые удачные по крупным планам фотографии из журналов и обклеивала стены своей спальни. Ездила даже на какие-то фестивали, костюмы шила. Исхудала в выпускном классе неимоверно, до прозрачности, только, чтобы на своих кумиров изяществом быть похожей. Но по мне, худая корова все-равно не лань. Мы, люди, сбиты крепче, это природа, зачем ее насиловать.
А потом отец ее высек, страшно, до беспамятства. Его даже в полицию забрали. Толкают в машину, чтобы увезти, а он кричит: «Пусть поест хлеба! Пусть чертова девка поест хлеба!».
Потом они, вроде бы, помирились, но Габриэлла, наша Гебби, больше не делилась со мной и Эммой планами и мечтами, замкнутая стала, задумчивая. После школы она пошла учиться на социального работника, сиделку. Эмма Клаус решила стать финансистом. А я погрязла в мелких подработках.
Среди многочисленных вырезок, которые делала моя подруга, ни одна не запечатлела лицо, хоть сколько-нибудь похожее на этого парня, стоявшего передо мной. Сероватая кожа, толстые валики надбровных дуг, мясистые губы и узкие глаза, светло-серые, словно вода в озере.
— Оу, — сказала я невольно, — вам говорили, какие у вас потрясающие глаза?
— Живородящее пузо, на! — закричал паренек пикси. — Да хоть кто-нибудь слышат ложь в ее словах?
— Она правду говорит, — пискнула его подружка, поглаживая прядь моих волос, — а мне сказала, что я красивая.
— Ты чейная, на? — спросил меня серый парень. — Хочешь, я возьму тебя себе?
Какой воспитанный молодой человек. Спрашивает моего мнения, согласна ли я на «взятие». Бесподобно.
— Не стоит, — хихикнула я, — но спасибо за предложение.
— О, — сказал серый, — ты считаешь, что я оказал тебе услугу? Благодарят, если была услуга, на. Значит, ты мне должна. Скажи еще раз про мои глаза.
В этот момент мои волосы дернули с друг сторон.
— Ласкуша, на, ты совсем без страха живешь? — сердилось крошечное создание в зеленом купальнике или как еще можно назвать две махонькие тряпки, повязанные на крепеньком теле.
— Дэс, ты же умная девочка, что ты несешь, за что «спасибо»? — пыхтел попугай.
Я невольно вспомнила истории про ангела и чертенка, которые сидят на плечах и подсказывают противоположные мысли. Но мои подсказчики оказались удивительно единодушны. Волшебные создания, оказываются, «спасибо» воспринимают за признание получения чего-то ценного.
Хм. В принципе они правы. Просто мы, люди, многое делаем по доброте душевной, не требуя ничего взамен.
— У тебя потрясающие глаза. И это правда. Теперь мы в расчете, — просто сказала я. — Вот этот молодой человек с крылышками говорит, что здесь нас ждет мистер Йовиль. Если это так, не могли бы вы подсказать, как к нему пройти?
Парень кивнул на пикси.
— Они покажут.
Улыбнулся мне зубасто и как-то в мгновение опять слился со стеной. Нет, я его видела. Но нечетко, с трудом фокусируясь на огромной фигуре.
Уже шагая вниз по лестнице, я услышала тоненький писк в ухо:
— Ты понравилась Таху, а тролли под мостом редко кому симпатизируют.
Тролль под мостом. За пару дней с начала судьбоносной встречи с седовласым мистером Рокселем, так неудачно потерявшим голову в нашем салоне, я узнала о волшебном народе больше, чем за годы в семье активистов ЛПФ.
Надо побыстрее завершать дело и исчезать с горизонта фэйри. Кортик прав, не стоит рисковать, совершенно не зная правил игры. Хорошо, что «спасибо» только комплимент попросили. Надеюсь, та полезная информация, которую я расскажу родителям, хоть частично компенсирует шок, что я общалась с фэйри.
Буду считать, что я разведчица. Узнаю, действительно ли они так опасны, как о них думают.
Двустворчатые двери на лестничной площадке распахнулись сами. Я тут же вспомнила как подозрительно легко, словно без малейших моих усилий, открылась с улицы входная дверь.
— О, — сказал Кортик. И полез прятаться в сумку.
Было действительно «О!».
Огромный зал плавал в клубах дыма. Низкие диваны. Круглые пятачки подиумов, на которых, совершенно одинаково, движение в движение, поворот в поворот кружились… полностью обнаженные девушки. Блондинки, шатенки, брюнетки, рыженькие. Полные и худые. Высокие и низенькие. С идентично счастливым выражением лица.
Все это напоминало бы стриптиз-клуб, если бы танцовщицы были одеты хоть в повязки, хоть в трусики. Но эти извивались в естественном виде. Какие, оказывается, тела разные. Я поймала себя на полном остолбенении с отвисшей челюстью.
Девушек даже подзывали к краю подиумов, но совсем не для того, что засунуть долларовую банкноту за резинку. Когда они наклонялись к мужчинам, их или целовали, или поглаживали по лицу и телу. И все. Они опять возвращались к своему гипнотически зеркальному танцу.
— Ты чо застыла, на? — сердито пискнул пикси. — Пошли! Мы тебе заплатили.
