Потрясающе. Убили, с кем не бывает, зачем расспрашивать о чужих секретах. Но кое в чем сид прав, эта смерть — действительно в некоторой степени личное, между Йовилем и мной, между фэйри и человеком. Потому что хоть триста раз я поднимусь из купели, но останусь человеком.
— Почему я так слаба? Мне нужно подняться.
— Ты не сможешь, — сказал сид, — в вашем человеческом озере ты не получила магию. Кортик сказал, что ты очень плохо воспримешь эту новость, и он не будет присутствовать, когда ты ее услышишь. Чтобы напитать тебя, придется открыть флер, полностью.
Он держал меня как ребенка, нежно, заботливо склоняясь. Как я ни пыталась вспомнить лицо принца, родителей, даже веселый хохолок Кортика — ничего не получалось. В памяти всплывали только подернутые легкой дымкой печали глаза Йовиля. И меня заполняла ненависть.
— Ты совсем пустая, Дэс. Если тебя не напитать, ты уйдешь в Купель. Придется опять тебя искать и, возможно, мы не сможем найти твое тело, так как перерождение станет все более непредсказуемым и растянутым по срокам.
Значит, я скоро уйду в небытие. Потом окажусь в воде, не доползу за берега и погибну. Снова появлюсь в воде, которая не является полноценной Купелью, не сможет подарить мне сил, и, постепенно, уйду в бесконечные столетия перерождений в боли и бессилии.
Но если Брэндилих откроет своей флер… Он принц королевской крови, сильнее Йовиля. Смогу я ему противостоять?
— Ты возьмешь меня?
— Да, иначе не напитать пустую, ссохшуюся оболочку. Я сделаю это с радостью.
А вот тут я ни капли не удивлена, помнится, я заинтересовала осеннего принца сразу, с первого взгляда. И фэйри не лгут. Мне сейчас прямым текстом, без прикрас сообщают, что моя жизнь и судьба зависит от простого решения. Приму ли я его? О чем речь. Без грана сомнений.
— Сиятельный. Мне обязательно выказывать вам симпатии в процессе или достаточно будет потерпеть?
Жаль, я не видела его лица. Некоторое время принц явно не знал, что ответить. Сначала он выдохнул, резко, словно его двинули под дых. Потом недоуменно хмыкнул. Пальцы, все это время, неустанно меня поглаживающие, замерли и оттарабанили озадаченную дробь.
— То есть — потерпеть? — осторожно спросил принц. — Разве ты меня не желаешь? Все эти взгляды в ресторане, касание рук при встрече, изменение цвета волос с помощью артефакт иллюзии. Ты же откровенно выказывала ко мне симпатию.
— Сейчас ее нет, — прокаркала я, — видите ли, я недавно умерла и это не добавило мне расположения к фэйри. Поэтому ничего, кроме собственного присутствия, не могу обещать. Такие условия вас устроят?
Фэйри тихо, чуть рвано рассмеялся. Меня прижали крепче.
— Ты знаешь, что ты рыжая сейчас? Наш Холм, наша кровь. Скорее всего тебя подбросили по ошибке, мы подменышей не держим. И я даже рад, что так произошло, потому что столько эмоций, которые ты разбрасываешь, ни у кого я не чувствовал. Достойное приобретение Осени. Меня полностью устраивают твои условия, Дэстини. Я согласен.
Он встал и положил меня на узкую кровать, осторожно, словно обращался с хрупким, легко ломающимся предметом, наверное, я им и была. Закрыв глаза, я вздохнула и решила — другие пережили, и я переживу.
Когда принц отстранился, чтобы расстегнуть на мне и себе одежду, вернулась боль, и я сдержано застонала сквозь зубы. Брэн сразу прижался щекой о щеку и некоторое время не двигался.
После этого я, наконец, почувствовала флер, тонкими струйками парящий вокруг. Почему-то он не вдавливался, не влезал в меня навязчиво и грубо как я помнила по знакомству с ним, а скорее играл, танцуя у самой кожи.
— Ты почти меня не принимаешь, почему? — прошептал фэйри, касаясь моих губ едва ощутимым шелковым поцелуем.
Потом еще раз, бережно прихватывая верхнюю губу. Теплое яблочное дыхание смешалось с моим, согревая и неожиданно расслабляя.
Поцелуи Йовиля всегда заставляли меня натягиваться в звенящую струну. Оказалось, можно и по-другому, вот так, без давления, безопасно. Касания становились все длительнее, но были все так же тихи. И уже я сама приподняла подбородок, чтобы быстрее встретить его нежные губы.
Флер начал едва ощутимо покалывать, поднимая волоски на моем теле. Теплые пальцы огладили горло, и я вздрогнула, невольно вспоминая воздушную невидимую петлю, забравшую мою жизнь. Но ладонь тут же двинулась вниз, накрывая ключицы, и поцелуй снова увлек меня в забытье.
Иногда воздуха совсем не оставалось, тогда мы отстранялись на пару миллиметров и отдыхали, чувствуя, как дыхание продолжает течь между нами. Опираясь на локти, Брэн иногда опускал голову и целовал мою шею, углублялся носом в ямочку за ухом, ловил губами и играл с мочкой. Минуты или даже часы тянулись неопределенно, искаженно странно.
Мелькнула мысль, что от меня, наверное, сильно пахнет спиртом, которым протирали медсестры, а волосы, скорее всего, высохли жгутами. Мелькнула и пропала. Потому что вдруг знакомо закружилась голова, щекочущие потоки быстрее задвигались и разгорячили кожу. Замелькали перед глазами пятна, а затем остановились и проявились очертаниями, еще покачивающимися в маревном, но вполне узнаваемом мире. Я начала принимать флер.
Сид тихо застонал, уткнувшись лицом мне в шею, его тело напряглось одновременно с полным расслаблением моего. Положив руку Брэну на затылок, я улыбнулась в знакомый потолок. В принципе начало прошло неплохо, кое-что мне даже понравилось.
Губы принца опустились ниже, и я опять потеряла контроль над мыслями, уплывая в приятную негу. Каждое касание усиливало флер, отличающийся от магии полицейского. Там был поток огня, а здесь задевание струн, флер Брэна массировал быстрыми прикосновениями, пощипыванием и даже прикусыванием пузырьковой ванны с шампанским. Хотелось улыбаться и вцепляться сильнее.
Он вобрал в рот вершинку груди, втянул, поглаживая языком. И я услышала свой громкий вздох. Неужели он делает это специально? Хочет, чтобы я не просто терпела, но и участвовала?
Тонкая ткань подола потянулась наверх, я почувствовала бедром горячую подглаживающую руку, рассылающую крошечные молнии удовольствия. Пальцы накрыли полоску трусиков, двинулись по ней вверх-вниз, ахнув, я собрала в горсть хлопок простыни.
Глава 20. продолжение
Мы поплыли в его ауре, укутанные потрескивающим искрами коконом флера. На узкой кушетке, где я проводила случайные ночи вне дома, в салоне, еще не ставшим родным.
Меня легко, словно пушинку, перекинули наверх. Мир перевернулся, но на широкой груди Брэна лежать было еще удобнее. Вот только почти случившееся удовольствие, буквально рядом, от нашего переворота выскользнуло в последнее мгновение, вызвав у меня недовольное ворчание.
— Десайли-мурун, мой огонек, — прошептал сид и обнял, потянувшись за еще одним поцелуем.
Я пила из его губ освежающий поток флера, вкушала головокружительным напитком, прижимаясь к телу осеннего фзйри.
