— Неудачник?
— Сам ты неудачник! — вскипели за дверью. — Ну погоди, я до тебя доберусь, ага, все оставшиеся перья повыщипываю! Открывая немедля!
— Да бегу, хвост теряю, — вальяжно ответил попугай, поднимая ногу и почесывая внушительным когтем голову.
— Добрый день, — решила я прервать зарождающийся конфликт, — в чем, собственно, цель вашего посещения?
Глаза моргнули и закатились наверх, посетитель пытался вспомнить за чем еще, кроме хорошей драки, он к нам пришел.
— Ага! — сказал он. — Вы украли наш общак. Воры! Айда на разборку.
Недоумевая, я подошла к входу, отперла дверь, успокаивая недовольно верещавшего и злобно прыгавшего Кортика. На ступеньках крыльца я увидела необычного лепрекона. Современного такого, в жилетке, кожаных брюках. Даже с неразборчивой вязью татуировок на открытых частях тела. Рыжего, носатого и, в целом, очень милого.
По частым «ага» из-за двери я предполагала, что увижу лепрекона, но не ожидала такого необычного.
— Мистер, вы ошибаетесь, мы ничего не крали.
Рыжий цыкнул и сжал-разжал кулак. Это было похоже на некий сигнал, как показали дальнейшие события, так и оказалось.
Слева и справа от двери высыпали деловитые рыжие человечки, двое из них держали под руки знакомого нам Махоуни. Он извивался и скалил острые желтые зубки.
— Эта? — спросил незнакомец в жилетке.
— Ага, Маклаф, но…
Тот махнул ручкой. На Махоуни тут же натянули его огромную шляпу, лепрекон дергался и продолжал что-то бубнить, но уже неразборчиво.
— Значит так, — рыжий зашел в холл моего салона, осмотрелся и неожиданно скинул с журнального столика на пол чайную чашку. — Видите, приходится делать погром, ага.
Его лицо было грустным и немного извиняющимся.
— Погром! Погром! — загалдели человечки и кинулись внутрь офиса.
Я беспомощно оглядывалась, никак не ожидая такого хулиганского поведения от показавшихся мне безобидными малявок. Двое в зеленых картузиках начали прыгать вокруг осколков, истошно вопя. Их маленькие башмачки отбивали барабанную дробь, крики напоминали птичий суматошный галдеж.
Еще троица носилась по комнате, щупая мебель и громко перекликаясь:
— Стульчик — два цента, ага.
— Диванчик — четыре цента. Продадим, а чо.
Я оглянулась в поисках Маклафа, явного вожака этой стаи, но он куда-то исчез.
Не выдержавший такой наглости Кортик взлетел и, выкрикивая что-то малопонятное типа «Щас у меня попляшите», сбил парочку малорослых бандитов, пытавшихся поднять напольную медную вазу. Подскочив обратно на ночи, те принялись бросать в него кусками чашки, а ведь осколки острые. Это уже перешло все границы. И я сорвалась.
— Немедленно прекратите бедлам, — голос звучал негромко, даже шелестяще. Но незваные гости замерли. По комнате дохнуло жаром. Не терпко-душным как у Йовиля, и не щекокуще-искристым как у Брэна. А просто огнем.
Закружились в воздухе искры, рассыпаясь врассыпную дружными стайками. Завились, затанцевали вокруг меня огоньки полупрозрачного пламени. Мне стало тепло, уютно, словно укрылась в мамино одеяло.
А горячий ветер набирал силу, хищно крался с замершим в страхе фигуркам гостей. У одного из лепреконов слетала шляпа и, крутясь по спирали, поднялась в воздух, подтлевая с одного края. Лепрекон жалобно забормотал, вытягивая вверх ручки, но в моем сердце не трепыхнулось ни грамма сострадания. Они кидали осколками в Кортика!
— Маклаф.
— Я.
Лепрекон в коже уже стоял на виду, скорее всего выскочил из коридора, куда по-хозяйски отправился во время бесчинств своих собратьев. Сейчас он стоял по струнке и преданно ел меня глазами как ефрейтор обожаемого унтер-офицера.
— Расскажи, что случилось. Но сначала пусть твои выйдут.
— Эта, сейчас, мисс, ага, — он сделал большие глаза и замахал свои ладошкой, прогоняя их. — Кш, вышли, вышли. Мы невовремя, чо, не видите. Мисс не в настроении, ага. Убирайтесь.
Его компашка отмерла и рванула на выход. Они бежали, отчаянно топоча башмаками, подгоняемые крутящимися вихрями жара. Даже потерявший шляпу рванул на выход, оставляя драгоценный головной убор крутится под потолком.
— Она чо, сид?
— Ага, где Махоуни? Лови его! Бей его! Я первый, ага!
Вокруг меня метался флер, я совершенно не умела им управлять, поэтому он просто летал злыми завихрениями, рассыпался искрами, падал, прожигая горящими каплями доски пола.
— Мисс, не злитесь, я все объясню, — Маклаф сжимал и разжимал кулачки, но не двигался.
— Дэс-Дэс! Я тут! Держись, я не могу подлететь, оно жжется! — завопил откуда-то со стороны дивана Кортес.
Сообразительный попугай вовремя нырнул за диван и теперь оттуда подавал сигналы. Искристый смерч бушевал, не желая успокаиваться, на мне начало тлеть платье.
— Помоги, Кортик, что мне делать?
Глава 24. Где взять сил
— Я не знаю, Дэс. Попробуй расслабиться! Представь реку или море!
— Много воды! Много, много воды! — присоединился к нему Маклаф, который начал понемногу подгорать и, оставшись без подчиненных, разрешил себе испугаться.
Закрыв глаза, я представила озера из которого вылезла недавно.
Стылые воды, мокро, холодно, страшно, Йовиль, гад… Надо согреться. Волны жара. Ничего не получается.
— Я тут вдруг понял чо, — заорал лепрекон. — Мне идти пора! Выпить сильно надо и потома отлить лишнее. Прям чую, горит, ага. Но мы вопрос не решили, вы у Махоуни вызнали «не известный людям клад, не последние деньги, близко» и прочее ла-ла-ла, он вам единственное место сдал, заморыш, чтобы ему пиво горечью отдавало. Не его денежки, он нашенский общак слил, дань Двору за год. Так что вы нам их вернуть должны и услугу за обиду!
Я повернула на звук голоса затуманенные глаза, еле сдерживаясь, если отвечу, потеряю остатки контроля. Маклаф пятился, по дороге подхватил потерянную другим лепреконом шляпу и напихал туда остатки чашки. А что, теперь все чисто, никакого погрома. Глава маленькой шайки ужом выскользнул за дверь, так ее и не закрыв, чтобы не притрагиваться к железной ручке.
Надо брать себя в руки, думать о воде. Море, темные глубины, стылая вода, купель… Жар. Злость. Не получается.
Кожа продолжала пылать, я обреченно понимала — не справляюсь. Еще немного и придется выскакивать на улицу в ожидании прибытия пожарной команды и людей в белых халатах.
