Она ни о чём не подозревает, естественно, а я отделываюсь парой простых фраз и торопливо обрываю связь, потому что понимаю: спалюсь, как пьяный малолетка.
Я не готов сейчас разговаривать с ней.
Я просто не буду сейчас с ней говорить.
Меня не отпустило, чтобы я мог обо всём подумать. А пока я всё не взвесил, я не буду принимать никаких решений. Кроме, конечно, самого очевидного: сдать кровь и все нужные анализы. Свои, Варины и наших детей.
Оставляю телефон на виброзвонке и срываю злость на работе.
Выныриваю в реальность уже через пару часов – у меня встреча с Вариным отцом, и я не вижу причин отменять её.
Он в принципе оправдывает все мои ожидания: охрана на входе в самый дорогой ресторан города, шелковый костюм и вид самоуверенного индюка, которого вряд ли возможно чем-то удивить в этой жизни.
Он внимательно оглядывает меня с головы до ног, пока иду к его столику. Сегодня у меня слишком паршивый день, чтобы лицемерить по отношению к тому, кто сразу даёт понять: я ему не нравлюсь. Совершенно. И у меня в принципе нет никакой возможности убедить его в обратном.
А делать что-то заведомо провальное – то ещё безумие.
Глава двадцать восьмая. Варя
Весь день я занята одним из тех проектов, что висят у меня на почте. Их три на выбор, но меня сразу привлекает тот, в котором для двадцати книжных страниц нужны милые детские иллюстрации.
Это история про лес. Он большой и тёмный, и всех детей пугают живущими в нём монстрами. Никому не разрешают заходить в него, но маленькая девочка с забавным именем Йо-Йо не верит словам взрослых, и одним солнечным утром переступает границу леса. Вот только там не монстры, а маленькие очень добрые зверюшки, искрящаяся в воздухе магия и залитые солнечным светом цветочные поляны. Йо-Йо проводит в лесу удивительный день, а когда его обитатели возвращают её перепугавшимся родителям, никто не верит рассказам маленькой девочки.
Это немного грустно, но написано до того интересно, что яркие картинки сами собой появляются в моей голове.
Я никогда не умела профессионально рисовать в графических программах, для меня нет ничего надежнее карандаша и бумаги. Именно поэтому я оккупирую кухонный стол и с упоением рисую до тех пор, пока пальцы не начинает ломить от усталости, а в голове не заканчиваются идеи.
На часах два дня, на столе почти девять детальных набросков, а в животе урчит от голода.
Пустой желудок и закончившиеся идеи верный признак того, что пора заняться домашними делами.
Пока на плите тушатся овощи с мясом и варятся рис с супом из всего, что нашлось дома, я «вижу» ещё несколько картинок.
Рисую урывками, параллельно следя за едой и игнорируя звонки мамы. Я не могу говорить с ней сейчас. Я просто не знаю, что мне ей сказать. «Привет, у меня всё хорошо, видела тебя вчера в кафе, целующуюся с отцом моего бывшего жениха – ничего сказать не хочешь?». Так мне ей сказать?
Поэтому я просто не отвечаю ей. Мне нужен не её звонок.
Но Егор молчит весь день – не звонит и не пишет. Я пытаюсь отвлекаться и успокаивать себя, но неприятные мысли всё равно предательски лезут в голову. Их так много, одно бредовее другого, а я всё больше чувствую себя полной эгоисткой.
Почему первый день семейной жизни приносит мне не радость и спокойствие, а жгучее чувство собственного эгоизма?
Я засыпаю одна.
И просыпаюсь тоже одна. И отлично понимаю: Егор со мной не спал, но дома он точно был, потому что оставленный для него ужин, который изначально был обедом, съеден, и в корзине для грязного белья, что стоит в ванной, его вещи.
На часах восемь утра, и я уже морально готовлюсь к ещё одному дню одиночества, когда слышу поворачивающийся в замке входной двери ключ.
Плыву в коридор, не чувствуя холодного пола под босыми ногами, и застываю на пороге, большими глазами глядя вначале на Егора с мокрой от снега головой, а затем на принесённые им битком набитые пакеты.
–Ты почему не в постели, женщина? – Вопрошает он у меня сурово, скидывает пальто на вешалку и в два широких шага оказывается рядом.
За день без него я успела позабыть, какой Минин большой и высокий, и какая я на его фоне маленькая и короткая. Удивительно, но это мне даже нравится.
А ещё мне нравится, как он обхватывает своими широкими холодными ладонями моё лицо и целует – крепко, до головокружения, и отпускает лишь тогда, когда голова начинает плыть у нас обоих.
–А ты разве не на работе? – Разумных мыслей в моей голове сейчас ровно ноль, поэтому я говорю первое, что приходит на ум. Стараюсь не выглядеть глупо, но получается, кажется, с точностью наоборот.
–Не оставлять же тебя без завтрака, – в голосе Егора отчётливо слышится насмешливый укор.
Он отодвигается, продолжая держать моё лицо в ладонях, внимательно смотрит мне в глаза и с нежностью добавляет:
–Ужин был очень вкусным. Хоть я и не привык есть суп во втором часу ночи...
–Там был не только суп, – я почему-то начинаю глупо улыбаться, а в груди щекочет желание придвинуться к Егору и потереться носом о его грудь. И помурлыкать от удовольствия.
Глава двадцать девятая. Егор
Сегодня жизнь не такое дерьмо, каким казалась вчера.
За неполные сутки я сумел разобраться с самой жестью, и теперь у меня есть целый час на меня, Варюшку и наше простое спокойное утро. Час – это довольно неплохо, но позволить нам больше я пока не могу. К сожалению, это не те рядовые вопросы, которые может решить кто-то за меня.
Короткий разговор с Вариным отцом меня не впечатлил совершенно. Я могу долго рассказывать о нём, но вся суть этого человека может уместиться в одно-простое: мудак. Ему в принципе насрать на отношения своей бывшей, причём это было выразительно подчёркнуто, жены, но он немного рад, что это оказался Пашин отец, а не мать. Я ему ожидаемо не понравился. Ермаков даже снизошёл до шуток про поздно выдернутую чеку.
Как низко для человека его положения.
В общем, ни к чему конкретному мы не пришли. Он посоветовал оставить его дочь в покое, я посоветовал ему свалить в задницу, на том и порешали.
Приглашения на свадьбу он не получит, и спокойно оставлять его за спиной тоже не стоит. Сделать я вряд ли что-то смогу, да и не стану хотя бы из уважения к Варе, а вот он наделать гадостей может. Совершенно неприятных и даже губительных для всего того, во что я душу вложил.
Но об этом я буду думать через час, а пока:
–Оладьи или блинчики? – Спрашиваю с самым серьёзным видом, хотя не умею готовить ни то, ни другое. Но где-то в кухне была когда-то в шутку подаренная мамой «вечному холостяку» кулинарная книга, на которую я возлагаю не малые надежды.
