Но дальше происходит что-то совершенно выбивающееся из моего понимания.
Гостья мечется почти безумным взглядом по пространству кабинета, понимает, что я здесь одна, сижу прямо в мягком удобном кресле Егора за его компьютером, и мгновенно меняется в лице. Словно я отрубилась на пару секунд и упустила тот момент, когда ушла заплаканная несчастная девочка и появилась она – надменная, недовольная и такая, о каких обычно говорят: «Сразу видно, что стерва».
Но всё, что она делает, это громко всхлипывает и медленно закрывает дверь, отрезая нас от всех тех, кто находится в коридоре и может подслушать.
И вот уже тогда меняется окончательно: распрямляет плечи, встаёт ровнее, поднимает подбородок выше.
–Ты кто? – Её хлёсткий голос разносится по кабинету.
У меня ощущение, будто меня только что ударили по лицу.
Не имею ни малейшего представления, что на это ответить, но и откровенничать непонятно с кем нет никакого желания. Я вижу, что эта девушка не из «местных» – пара из них уже заходили с какими-то бумагами для Егора, и вот они были улыбчивыми и в офисной одежде, а не в узких белых брюках и меховой шубе поверх брендового свитера.
–Художник, – вру с непоколебимостью, которая удивляет и меня саму. Но, естественно, я не подаю вида, потому что всю мою кожу колет от искрящейся в воздухе опасности, что источает эта особа.
Она пусть и выглядит довольно безобидно, но взгляд у неё жуткий.
–Это не твой кабинет, – резко рубит она так, будто я вторглась на её законную территорию, – Егор знает, что ты здесь?
–Егор? – Невольно переспрашиваю я, неприятно удивлённая тем, как собственнически она произносит его имя.
Кто эта девушка вообще такая? И почему ведёт себя так, словно она уже десять лет как его жена?
–Послушайте, – мой голос становится тише, но вместе с тем твёрже. – Вам лучше выйти. Если у вас есть какое-то дело к Егору Денисовичу, то вы можете подождать его в приёмной.
Я понимаю, какую ошибку совершила, только когда у незнакомки начинают блестеть от злости глаза. Она делает два коротких шага по направлению ко мне, щурится и тихо переспрашивает:
–Что ты сказала, дрянь?
Это всё определённо не закончится добром.
Я поднимаюсь и отхожу назад так, чтобы между нами стоял не только стол, но и кресло на колёсиках. При должном старании его можно использовать в качестве оружие, ну или хотя бы отвлекающего манёвра.
Пострадать от рук неуравновешенной особы мне совершенно не хочется.
Но она и сама тормозит, так и не дойдя до стола, словно наткнулась на невидимую стену прямо перед собой. Сначала я не понимаю, что именно происходит с ней, но потом вижу направленный на мой живот взгляд – не злой или надменный, а какой-то... спокойно-задумчивый.
Именно таким голосом – задумчивым, незнакомка и говорит, не поднимая на меня взгляда:
–У тебя слишком большой живот.
Не понимаю, как она это определила: или сама была беременна, или просто очень хорошо знает эту сферу.
–У меня двойня, – зачем-то говорю ей и тут же прикусываю язык, но в ответ не получаю никакого негатива.
Девушка просто медленно поднимает глаза, рассматривает моё лицо и негромко спрашивает:
–От Егора?
Мне совершенно не нравится, как она называет его. Так не говорят о своём начальнике или деловом партнёре – так говорят о старом друге или даже ком-то большем.
Я не смогу спать, если не спрошу у неё об этом.
–Кем вы ему приходитесь?
Незнакомка наконец перестаёт рассматривать моё лицо и поднимает взгляд на мои глаза. Смотрит долго и не моргает, будто пытается высмотреть что-то особенное.
Но в итоге всё же произносит:
–Я Таня, у меня... есть дело к Денису.
Краем сознания я улавливаю, как немного меняется её голос с уверенного и твёрдого на боязливый и жалобный. Эти изменения почти не ощутимы, но почему-то они царапают меня изнутри.
Мне нужно несколько секунд, чтобы понять, что Денис – это отец Егора. Вслед за этим я понимаю и другое: это та самая Таня, что звонила Егору в больнице.
Но узнать, что за дело привело её в кабинет Егора, я так и не успеваю, потому что несчастную дверь ждёт уже второй за день удар.
Смертоносным вихрем в кабинет заносится Егор, скользит взглядом по мне и смотрит на Таню с непонятной мне холодной злостью. Не упуская её из виду, он медленно закрывает дверь, оставляя за ней какую-то девушку с встревоженным лицом, и только после этого говорит, обращаясь не ко мне:
–Тебе нечего здесь делать.
Таня обернулась к двери ещё в тот момент, когда она с грохотом открылась, поэтому точно видела вошедшего. И после «приветствия» Егора просто спокойно сказала:
–Я беременна. Судя по всему, ты скоро станешь дядей.
Глава тридцать третья. Егор
Это просто... блять.
У меня просто отрубаются все эмоции – такое иногда случается в особенно стрессовых ситуациях, и вместо них на полную катушку врубается мозг. Именно благодаря этому я отмечаю у Тани отсутствие живота, вспоминаю, что они с отцом прекратили общение больше четырёх месяцев назад и прихожу сразу к двум выводам: он либо нахрен наврал матери и продолжил трахаться с Таней, либо врёт уже она.
В любом случае, всё это проверить довольно просто, достаточно всего лишь сдать пару анализов. Я не разбираюсь во всём этом, но знаю тех, кто разбирается.
И тут же прихожу к выводу: даже если Таня беременна, это уже не моё дело. Это в любом случае не моё дело.
Но просто интересно:
–Почему ты не сказала отцу? – Спрашиваю у неё так, чтобы Таня сразу поняла: от меня она поддержки не дождётся, какой бы мразью я со стороны не выглядел.
Это не я изменял ей со своей женой – раз уж на то пошло, я своей жене изменять вообще не собираюсь – и это не я заделал ей ребёнка, следовательно, и разгребать последствия тоже не мне.
–Он не разговаривает со мной, – обиженно сообщает она, проходит к столу и опускается в одно из кресел для посетителей.
Я машинально слежу за ней взглядом, а потом смотрю немного дальше, на мою молчащую Варю. Она тоже не сводит с Тани взгляда, вот только в отличие от моего он не злой и безразличный, он жалостливый и переполнен желанием помочь нуждающемуся.
Этого мне сейчас только и не хватает!
–Жди здесь, – бросаю Тане, обхожу стол, приближаюсь к Варюшке и куда мягче и тише говорю уже ей: – давай выйдем, малыш?
Варя мотает головой и хочет что-то сказать, но поворачивает голову, смотрит в моё лицо и почему-то передумывает.
–Давай, – соглашается очень тихо и позволяет мне вывести её из кабинета.
