К сожалению, я не могла. Работа такая, вечно не в своё дело нос совать, мне за это платят, между прочим.
— Отлично, — улыбнулась без напряжения, хотя внутри всё сжалось в нехорошем предчувствии.
Интуиция практически беспрерывно твердила о том, что добром это всё не кончится. И я ей верила, ей единственной на этих островах, а потому и находилась в состоянии полной боеготовности.
И я, не дожидаясь дальнейших расспросов, которые наверняка последуют, развернулась и пошла прочь.
— Леди, — начал, было, Мьярис, но я не стала слушать, специально громко позвав:
— Арли!
Девять
Это не было побегом, нет. Это было тактическим отступлением, в ходе которого остановить меня больше не пытались. Ко всеобщему счастью.
Арлим была в коридоре прямо за выломанными дверьми кухни. Стояла у стены и… успокаивала одну из поварих, что-то тихо той выговаривая и непрерывно поглаживая по голове.
Бывают моменты, когда мы смотрим на своих детей и понимаем, что гордимся ими. Вот такое простое чувство тёплой гордости внутри, когда ты забываешь обо всех трудностях и неприятностях и просто понимаешь: ты всё делаешь правильно.
Моя младшая сестрёнка всегда была для меня самым родным, самым любимым, самым близким человеком во всём мире. Была и будет всегда. Это — то, что не изменится даже с годами и обстоятельствами.
Иногда мы с ней ругаемся, иногда не понимаем друг друга или просто не хотим понимать, не слышим, не чувствуем… но всё это полная ерунда, просто сдутая ветром пыль в сравнении с этим крепким, заложенным внутри меня фундаментом гордости за Арли, любви к ней и уверенности в ней и её силах. Да, она маленькая, да, многого не понимает, но: она стоит и утешает совершенно незнакомую ей женщину, что сделал бы далеко не каждый взрослый. Она — добрая и сострадательная, и это то, что заставляет окружающих любить её.
Я не такая, и, думаю, это только к счастью. Даже представлять не хочу, что было бы с двумя добренькими девочками, потерявших родителей. Они вряд ли выжили бы, а хитрый и умный Орэст уже давно получил бы в своё пользование всё наше наследство. Так что да — хорошо, что я грубая, иногда прямолинейная и совершенно не добрая.
— Ар, — позвала сестру тише, с мягкой укоризной, и медленно подошла ближе, чтобы наклонить голову и заглянуть в её чудесные зелёные глазки.
— Ты… — попыталась она что-то тихо спросить, но сдалась, поддавшись собственному бессилию и незнанию.
Растерянность на её лице удивительным образом преобразила черты, делая их ещё более детскими, наивными, но в тоже время прекрасными, настоящими, живыми.
— Всё хорошо, малыш, — заставила я себя улыбнуться, и сделала это убедительно и спокойно, — давай, нам нужно идти.
— Куда, Арвэн?
Она не спорила, она спрашивала с таким искренним интересом, перемешанным с опасением и тревогой, что у меня язык не повернулся сказать «я не знаю».
— Верь мне, — попросила вместо этого и протянула руку, перебарывая желание подойти и обнять.
Просто обнять, прижать к себе, ощутить тепло её сердца и понять, что вот она, здесь, живая и невредимая, хоть и жутко напуганная. И я обязательно обниму её, но только когда мы будем в безопасности и сможем позволить себе пару мгновений тишины и спокойствия.
— Я всегда верю тебе, — проговорила сестрёнка с непривычной для её возраста серьёзностью и уверенностью, потянулась и крепко сжала мою ладонь, переплетя наши пальцы.
— Знаю, — улыбнулась, не сдержавшись, — а теперь — бежим!
* * *
Уходили мы так, как и учат Королевских Теней: на виду у всех.
План с потайными ходами накрылся, нам сейчас в них соваться глупо и бесполезно, там наверняка полно стражей или, ещё хуже, правитель со своим Мьярисом. Так что да, это больше не вариант.
Поэтому мы решили действовать умнее.
Заманив в одну из комнат, предположительно нашу, но никто точно так и не вспомнил, двух служанок, мы усыпили обеих сонными дротиками. А дальше — дело техники. Способ, проверенный задолго до нас и почти всегда работающий безотказно.
Мы просто забрали их одежду. Спрятали волосы, чуть-чуть подкрасили лица, сглаживая черты, расправили складки и выпорхнули из комнаты, оставив практически обнажённых девушек спать на большой и мягкой постели.
Одно не радовало: поесть нам так и не удалось.
Вот так, ведя себя естественно и не вызывая подозрений совершенно ни у кого, мы и прошли по длинным коридорам, пару раз в них потерялись, но всё же смогли выйти в просторный светлый холл.
А вот там нас ждало неприятное.
Их было человек сорок, уверенные мужчины в форме, отличные от тех, кого я видела на пристани. Те были молодыми, неопытными, несмелыми, у этих же мрачная уверенность и «твёрдость» чувствовались в каждом движении, в каждом спокойном вдохе, поднимающем широкий разворот плеч, в каждом безразличном, но всё равно цепком и внимательном взгляде, которые они бросали в сторону спускающийся по лестнице нас.
Это были не просто стражи, не просто мужчины — воины. Закаленные войнами, повидавшие такие ужасы, что и говорить страшно, те, что убьют без лишних раздумий.
И все они сейчас собрались здесь, внизу, и стояли, повернувшись в одну сторону. Туда, где тихо о чём-то переговаривались Аэр и Аксэль.
Не знаю, что здесь происходит, но всё внутри меня твердило, что узнать это лучше позже, а сейчас же — покинуть замок. Незамедлительно, прямо сейчас.
Не вызвав никаких подозрений у белоформенных воинов с золотыми знаками отличия на левой груди, мы спустились по широкой, немного изогнутой лестнице, прошли вдоль стены, обогнув всё это невозмутимое суровое воинство, и подобрались к двери.
Это было похоже на какой-то порыв, оказавшийся сильнее меня. Порыв, который я просто не успела сдержать, чуть повернув голову и взглянув на совещавшихся друг с другом мужчин. И тут же, как по щелчку пальцев, Мьярис, выслушивающий эймонта, повернул голову и посмотрел прямо на меня. Чётко на меня!
Всего секунду он смотрел мне в глаза, затем окинул внимательным взглядом всё одеяние, глянул на стоящую рядом Арлим и вновь посмотрел мне в глаза. Сложно сказать, что выражало его лицо. Скорее, ничего, чем что-то определенное.
Именно с этим выражением лица он и отвернулся, вновь уделив всё своё внимание правителю. Но я-то не отворачивалась, а потому отчётливо видела дёрнувшиеся узлы на его щеках.
Он узнал меня, но не стал останавливать и даже раскрывать мою личность. Он просто… отвернулся. Позволил действовать самостоятельно? Или, может, надеется, что меня убьют побыстрее и избавят его от моего существования? Тогда в этом случае мужчину ждало разочарование: я умирать не собиралась.
Город мы покинули, никем не замеченные. Шли в противоположную от пристани сторону, вниз по холму, и очень скоро оставили за спиной последний каменный домик, ступив на территорию фиолетового леса. Светло или темно, чуть светясь или погружая во мрак, но вся листва без исключения в этом лесу была глубокого фиолетового цвета. Да даже тёмные стволы, и те отливали этим оттенком!
