Лучший способ успокоить её — спросить, верит ли она мне. Он срабатывал множество раз, никогда не подводил, а сейчас она будто и не услышала его.
— Как быть с Орэстом, Арвэн? Он не оставит тебя, он сам так сказал!
Орэст… я знаю о его самоуверенности и упрямстве. Знаю, что он не отступит. Знаю, что он принесёт в мою семью ещё много-много бед.
А ещё я знаю, что каждую среду он выходит в город, идёт на улицу Мертвецов, заходит в лавку госпожи Эмилии и покупает у неё мятный чай с малиновым пирожным. А яд весенней Соньи невозможно почувствовать, и убивает он медленно, но верно.
Я не жестокая и уж точно не бессердечная. Я умею расставлять приоритеты. И на разных чашах весов вниз склониться та, что держит Арлим. И мне совершенно неважно, что будет на другой стороне.
— Прекрати переживать, — поглаживая длинные волосы, попросила я, — всё будет хорошо. Мы со всем разберёмся, малыш.
Иногда я жалею, что нельзя отдать ей свою уверенность. Но, наверно, это и хорошо, потому что тогда у Арли не возникнет глупых мыслей творить ерунду. В нашей семье заниматься подобным буду я. Я — безрассудная, бессердечная и жестокая, а она — сострадающая, добрая и немного пугливая. Мы с ней как две противоположности. И это хорошо, потому что только так мы можем справиться со всем на свете.
Успокоилась Ар ещё нескоро, а на каждый шорох в лесу дёргалась до тех пор, пока мы не покинули его пределы. Вышли на каменистый бережок, со всех сторон заросший фиолетовой листвой. И нам очень повезло, потому что до ближайшего острова было совсем ничего, метров триста, а прямо здесь, у берега, с небольшой деревянной лодочки рыбачил седобородый старичок, что любезно согласился нас подвести.
— Как же вас сюда занесло? — Качал он головой по дороге, неспешно работая вёслами.
— А что такое? — Осторожно спросила я, стараясь не коситься на воду, из которой в любой момент на нас могли напрыгнуть и съесть.
Сгорбленный старик в тёмном плаще покривил спрятанными в серебряной бороде губами, посмотрел поочередно на нас с сестрой, раздумывая, стоит ли что-то говорить или же разумнее будет промолчать, а потом всё же ответил:
— Не протяните вы тут долго.
Звучало очень оптимистично, но сказать ничего ехидного мне не позволила Арли:
— Почему вы так решили? — Спросила она с ужасом.
Её побледневшее в лесу лицо никак не желало принимать нормальный, нежно-розовый цвет. И руки мелко дрожали, а плечи были напряжены, как и прямая спина.
— Потому что из ваших, — короткий грустный кивок на форму, — живым ещё никто не выбрался.
Это и так известно было, не просто же так мы сюда приехали. А ещё я точно знала, что от нас скрыта почти вся информация, так что ничего удивительного в том, что я тут же осторожно подалась вперёд и заинтересованно спросила:
— А что случилось-то?
Мужчина на меня посмотрел так, будто я только что у него сердце попросилась вырезать. Со страхом, практически с ужасом, лихорадочно заблестевшими глазами и задрожавшими руками, отчего от вёсел по воде пошли приличные волны.
— А никто не знает, девоньки. Мужика одного, здорового такого, лысого, со змеюкой страшенной, — кивнул он на собственное плечо, — старухи с рынка на улице нашли, так даже подойти не успели!
После его слов я отчётливо ощутила, как кровь отхлынула от лица. Потому что знала одного здорового лысого мужика с нарисованной на плече змеёй.
— Бойг, — шевельнула пересохшими губами и тут же сжала зубы, требовательно взглянув на рыбака: — Почему вы не успели подойти?
Всё же одно дело просто знать, что Королевские Тени погибали на этом задании, и совсем другое услышать, что одним из них был мой друг. Друг! Друг, про которого начальство сказало просто: на задании. И ведь у меня не было сомнений, не было вопросов, потому что индивидуальные задания конфиденциальны! На некоторых мы пропадаем годами!
Поэтому я даже не думала возмущаться и спорить, я вообще ни о чём не думала! Я…
— Эймонт с эймотом опередили, — пошевелив губами, проговорил мужик, опасливо озираясь по сторонам, — всех отогнали, забрали тело и исчезли.
Арли задавила испуганный вскрик прижатыми ко рту руками, в ужасе глядя на старика. Он ответил ей грустным, каким-то виноватым и испуганным взглядом, вновь принимаясь грести.
А с неба начали падать первые крупные холодные капли дождя.
Мы плыли в тишине. К моему облегчению, мы даже смогли доплыть до противоположного берега. А затем я, поддавшись внутреннему порыву, встала у кромки воды и коснулась артефакта на запястье. А затем и ещё три раза, постепенно улучшая собственное зрение до тех пор, пока не смогла разглядеть тёмную фигуру на том берегу.
Интересно, у эймота Мьяриса достаточно хорошее зрение, чтобы увидеть меня?
У меня не было ни ответа, ни желания это выяснить. Я просто вернула зрение в норму, повернулась и, передав рыбаку пару серебряных монет, взяла Арли за руку, собираясь увести прямиком в фиолетовые заросли.
— Девоньки, — понеслось нам в спины, — вам, может, ночлег нужен? Так я местно одно знаю!
Десять
К вечеру у нас был не просто дешёвый, но при этом чистый и уютный ночлег в гостинице, но ещё и трёхразовое вкусное питание, карты двух островов и информация, что зачастую ценилась дороже золота.
Повезло, что крииса Марви, охочая на беседы хозяйка гостиницы, оказалась знакомой нашего рыбака, норва Дорокти.
У них тут было странно, но интересно.
Так, например, статус криисы получали лишь вдовы, замужних женщин называли краисами, незамужних зоринами. А к леди относились всего лишь несколько десятков. Женатые мужчины тут носили название норвов, неженатые — карпиймов. А к лордам так и вовсе едва ли десять мужчин относилось, причём и эймонт, и эймот к ним не относились, что было довольно странно.
Потом нам с Арли, кормя вкусным мясным супом только из печи, рассказывали про особенности местной моды, которые я вначале просто не понимала, а потом даже слушать перестала. Разговоры про правила поведения в мужском обществе также пропустила мимо ушей — какой смысл мне любезничать, если я наверняка сейчас буду этим мужчинам морды бить?
Интересно для меня и скучно для криисы стало лишь тогда, когда мы коснулись местной политики. Правда, долго говорить об этом не смогли — Марви в ней просто ничего не понимала.
Зато про обоих правителей нам поведали с огромной охотой!
Итак, эймонт Аэр Майтэн, он же правитель Кормэйа, находящийся на своей должности уже почти год. Правление его неженатой личности местное население очень радовало: он и торговые отношения с ближайшими государствами наладил, и сельское хозяйство заметно улучшил, внедряя доселе неизвестные и неприменяемые способы обработки земли, выращивания урожая и ухода за скотом. У него даже на Фрейме, одном из островов, принадлежащем его семье, была целая ферма, а вместе с ней заповедник и лаборатория, но о наличии двух последних ходили лишь слухи.
