— Поговорим наедине?
Странное предложение, согласна, но, если так подумать, вполне обоснованное. Если народ сейчас разозлить, они уже не успокоятся. Но и оставаться наедине с этим мужчиной мне совершенно не хотелось. Так что:
— Наедине, боюсь, не получится. У нас с вами слишком много вопросов, которые нужно обсудить. Думаю, будет разумно, если свидетелями нашей с вами беседы выступят старейшины и представители от народа.
— Старейшины и есть представители от народа. — Сообщили мне тут же с негодованием.
Я спорить не стала, просто молча развернулась и посмотрела аккурат на отца Лии. Хотя, с таким же успехом можно было посмотреть на любого из толпы — они всё равно все слаженно закачали головами.
Я не политик, и вести переговоры я не умею, это неоспоримый факт, но у меня было кое-что, что я могла им предложить. Всем им. И все они имели право это услышать. Скажи я это одному совету, существовал неплохой шанс, что они откажутся, меня в лучшем случае запрут, а народу и вовсе ничего не скажут.
Так что тем, кто сейчас обнимал своих детей, я доверяла больше, чем напыщенным мужчинам в плащах, глядящих на всех остальных так, будто они единственные во всём мире знали, как и для кого что будет лучше.
— Кажется, народ с вами не согласен. — Развернувшись обратно, внимательно посмотрела я на Сараха.
И как бы он ни скрипел зубами, ему всё же пришлось считаться с мнением всех остальных.
Глава 44
Переговоры решили проводить тут же, на площади, куда общими усилиями был перенесён большой стол со стульями. Присутствовал совет старейшин в полном составе, а это семеро мужчин и тот самый Сарах, ещё семеро представителей от народа, среди которых две женщины и отец моей Лии, и я. Всех остальных разогнали по домам, велев не подслушивать, но, судя по то и дело шевелящимся кустам на кромке леса, нас мало кто послушал.
Сарах хотел натянуть полог тишины, но ему Ромус, отец Лии, не позволил.
Первое слово дали, почему-то, мне. Честно признаться, сейчас, успокоившись, я сильно переживала и ужасно боялась направленного на меня внимания. А осознание того, что я сейчас не о погоде говорить буду, а пытаться решать дальнейшую судьбу этих магов, только добавляло мне паники.
В итоге, когда я поднялась со своего места и обвела сидящих тут малость шальным взглядом, у меня дрожали взмокшие ладони, подгибались колени, громыхало сердце в груди и в голове всё перемешалось от страха.
Говорить было страшно. Это как защищать курсовую, только масштабнее и серьёзнее. А ещё у меня не было месяца на подготовку речи. У меня даже речи не было.
У меня, по сути, вообще ничего не было, кроме желания помочь и маленького шанса на то, что Аяр войдёт в положение и согласиться на то, что я собираюсь ему предложить. Но перед этим нужно было уговорить на это магов Смерти.
И стоило мне набрать в грудь побольше воздуха, собираясь с силами, как в тишине прозвучал до нервной дрожи знакомый наглый голос:
— Ну-ка, села, пока глупостей не наговорила.
Клянусь, застонал каждый, сидящий сейчас за столом! Половина старейшин пошли багровыми пятнами, вторая половина заметно побледнела. Кто-то уронил голову на стол, кто-то начал боязливо оглядываться по сторонам. В общем, я сразу поняла, где всё это время пропадал Пакля.
А сам виновник всеобщего недовольного ужаса обнаружился трущимся у моих ног. Причём тёрся он весьма требовательно, то и дело наступая мне на ноги. Пришлось, подавив недовольство, наклониться, подхватить его пушистое, заметно объевшееся тельце и поставить на стол перед собой.
— Привет, мой самый любимый хранитель! — Обрадовался он мне, как родной.
Даже пасть в радостном оскале растянул, заставляя содрогнуться сидящего слева от меня незнакомого мне мужчину.
— Так это ты его хранитель? — Тут же прищурились старейшины.
Ну, вот, я ещё даже не начала ничего говорить, а они меня уже мечтают убить. Зная Паклю: точно мечтают!
Но ответить мне просто не позволили. Пакля обернулся к говорившему с таким видом, будто он, дух, был тут как минимум правителем мира, снизошедшим до разговора с простым смертным. Причём, судя по взгляду, которым Пакля старейшину одарил, это был не самый лучший смертный.
— Не «ты», а «вы». Имей уважение, старикашка, это тебе последняя перерождённая, а не одна из твоих ночных девочек.
Знаете… в первое мгновение мне хотелось заткнуть Паклю, а лучше даже задушить, но уже во второе мгновение я передумала. Просто увидела, с каким одобрением на него косятся представители из народа, и как побагровели от злости представители совета старейшин…
И вот я точно поняла, что не ошиблась, когда пригласила на нашу беседу простых жителей, которые уже явно устали от власти старейшин. Не удивлюсь, если здесь ситуация такая же, как и с Советом у Аяра.
— Да как ты посмел?! — Прошипел, медленно поднимаясь, старикашка… то есть, представитель совета, конечно же.
Его горящий яростью взор был направлен точно на моего Паклю, за которого мне вдруг так страшно стало…
— Глухой? — А вот самому Пакле страшно не было ни разу.
Ну, да, он же не чувствовал, как повеяло от старейшины магией Смерти. Кажется, тут никто этого не чувствовал, потому что все продолжили сидеть и переводить страшные взгляды с духа на старейшину.
— Я бы не советовала вам этого делать. — Холодно встряла я в их маленькую перепалку, выводящую старейшину из себя и, соответственно, подвергающую всех нас большой опасности. — Кажется, я уже дважды сказала, что никто из присутствующих не умрёт.
— Слышал, что сказал мой хранитель? — Даже не взглянув на меня, поинтересовался крайне наглый Пакля.
У мужика уже нервы заметно не выдерживали. Руки тряслись, глаза опасно сузились, губы беззвучно проговаривали какие-то ругательства. Дело стремительно выходило за рамки безопасного.
А потом случилось что-то ужасно странное, непонятное, волнующее и пугающее. Просто магия Смерти стала настолько ощутимой, что осела на моих губах сладковатой горечью. Старейшина что-то зашипел, а Пакля, вдруг как-то весь подобравшись, прижался к столу и, оттолкнувшись задними лапами, легко взмыл вверх.
Чтобы также легко приземлиться прямо на мага, свалив его и прижав к земле невообразимо огромными лапами.
Пакля… слегка изменился. В одно смазанное мгновение, в один быстрый прыжок он вдруг из маленького пушистого щенка превратился в громадного, с меня, наверно, ростом, зверя.
Всё тот же песочный цвет длинноватый пушистой шерсти, всё те же голубые глаза, но размеры… Огромные лапы, что придавливали потрясенного мага к земле, огромная пасть с длинными острыми клыками, что утыкалась ему едва ли не в самое лицо, большие треугольные уши, опасно бьющий по земле пушистый хвост.
