Её лица коснулись кончики пальцев демона-дракона, осторожно очертили контур. Скрипнул диван. Мужчина пересел к ней.
— А сама как думаешь? — в голосе чувствовалась улыбка, но Арда не спешила открывать глаза, безуспешно пытаясь сосредоточиться.
— Но ведь я должна «слышать», что ты чувствуешь…
— Глупенькая, это ведь не то же самое, что чтение мыслей, — посмеялся Леонид. Несмотря на то, что назвал ее глупой, сердце пропустило очередной удар от разливавшейся в нем нежности. — Если бы демоны действительно знали все, что чувствуют окружающие, они, пожалуй, были бы всесильны. Мы улавливаем лишь отголоски сильных эмоций, и порой их нелегко понять. Чужая душа — потемки. Я все детство провел с демонами, можешь мне поверить. Порой они не могут отличить простое волнение от страха, а желание помочь — от любопытства.
— Но у меня получалось! — Арда против воли распахнула глаза. — Я все понимала, честно.
— Что-то определенно понимала, но ты уверена, что это было именно то, что таилось на сердце у окружающих?
Леонид нежно провел пальцем от скулы вниз по шее, к груди, и остановился на сердце.
— Уверена, — с небольшой долей сомнения произнесла она.
Пульс учащался, а нить разговора безнадежно терялась — слишком уж большое искушение сидело рядом с ней.
— Ну, раз ты уверена, то, пожалуй, не буду тебе ничего говорить о том, что я чувствую, — хмыкнул Лео, пожав плечами. — Зачем, если ты сама все знаешь?
— Эй, так нечестно! — воскликнула Арда, в очередной раз не сдержавшись.
Он прижал ее к себе, встречая возмущение поцелуем, сметая ее недовольство.
— Порой, — жарко прошептал он, легко касаясь губами мочки уха, — чтобы понять, эмпатия совсем не требуется. А порой даже она не помогает…
От этих сладких речей Арделия совсем расслабилась, не уловив момент, когда рука Лео скользнула под платье, накрывая ладонью ее естество. Тело пронзил разряд острого и немного стыдливого возбуждения.
— …На тебе нет белья… — в голосе демона-дракона слышались мурлыкающе нотки.
— Тебе не понравилось то, которое я надела в прошлый раз, — с придыханием ответила Арда, кусая губы.
То, что Килеск сейчас проделывал пальцами, было восхитительно. Она потянулась к нему, пытаясь расстегнуть рубашку, но мужчина властно остановил ее, погрозив указательным пальцем второй руки прямо перед ее носом.
— Я хочу понаблюдать за тобой. Попробуй теперь угадать мои эмоции.
Кончики его губ дрогнули, но во взгляде не было и намека на веселье. Там был голод. В этот самый момент Леонид скользнул пальцем внутрь, и она коротко выдохнула. Собственные ощущения накрыли с головой. Комната сжалась до размеров точки. Была только она, Лео и его руки, которые вытворяли бесстыдные вещи. Соски набухли от возбуждения, она чуть выпятила грудь, надеясь, что он уделит внимание и этой части.
— Итак, — низким страстным голосом произнес Лео, — что я чувствую?
Что он чувствует? В этот момент Арда и сути вопроса понять не могла, не то что сосредоточиться на чужих эмоциях.
Почему раньше они воспринимались так остро, а сейчас — словно смазанный фон?
К первому пальцу добавился второй. Они совершали поступательные движения, а Килеск покрывал ее шею неспешными поцелуями. Его рука вдруг замерла, и Арда бесстыдно дёрнулась вперёд, чуть раздвигая ноги.
— Ты должна постараться, — наставительно приказал он, возобновляя ласку. — Попробуй настроиться.
Настроиться? Когда между ног полыхает пожар, в мыслях только образы берущего ее раз за разом Лео, и всё, чего она хочет — это раздвинуть пошире ноги?
— Не ленись, девочка моя, — мурлыкнул демон-дракон, запустив вторую руку в лиф платья. — Ты же сама сказала, что все чувствуешь и все знаешь.
— У меня не получается, — голос сорвался на фальцет, когда умелые пальцы сжали сосок.
— Сдаешься? — коварно поинтересовался Леонид. — Признаешь, что проиграла?
— А мы играли?
Его ладони обхватили грудь, а внизу он уже не просто брал ее — безжалостно трахал.
— Конечно, играли, и знаешь, какой приз достанется победителю?
— Какой? — коротко и на выдохе — длинные фразы вряд ли сейчас ей бы дались.
— Приз у нас — ты. Если кончишь, так и не поняв, что я сейчас чувствую, выполнишь мое желание.
— Так нечестно! — возмутилась Арда.
Но сложно что-либо возражать, находясь в полной власти другого, с бесстыдно расставленными ногами, без белья, подставлявшей себя чужим рукам, наслаждавшейся лаской.
— Честность — понятие относительное.
Арда прикусила губы, пытаясь задействовать новые способности, но тщетно. Вместо понимания — лишь белый шум.
Но почему так? Ведь раньше она с ума сходила от разрывающих ее чужих чувств!
— Ты знал, что так будет, — хрипло прошептала она.
— У меня есть небольшой опыт общения с демонами, — усмехнулся Лео. — Когда вас слишком сильно что-то беспокоит или радует, других вы не замечаете. В данном случае, надеюсь, я тебя радую.
Еще один поцелуй. Ласка, доводящая до исступления. Нужно было сказать хоть что-нибудь:
— Ты чувствуешь возбуждение? — предположила она.
— Ты должна не угадать, а понять. Иначе это не будет считаться. Давай, девочка моя, постарайся.
Арда закрыла глаза, сосредоточиваясь, но эффект получился обратным. Все постороннее просто перестало существовать. Остались лишь его руки, губы, насмешливый голос, подначивавший ее. Словно со стороны она услышала тихий стон, и только спустя несколько мгновений поняла — он принадлежал ей. Вместе с пониманием пришла готовность капитулировать. Наслаждение было так близко, Леонид столь умело подводил ее к пику, что она не могла думать ни о чем ином. Только бы не останавливался, только бы был рядом, целовал, ласкал, обнимал.
— Скажи, что сдаешься, — искушающе шепнул на ухо Леонид.
— Сдаюсь, — согласно выдала она. Все, что угодно, только пусть это мгновение не кончается.
Поцелуи и руки Леонида стали настойчивее, грубее. Арда не просто стонала, почти всхлипывала от переполнявшего естество возбуждения. В голове крутилось лишь навязчивое «Да!», казавшееся сейчас ответом на все вопросы. На пике страсти она коротко вскрикнула, утыкаясь в плечо демону-дракону.
— Мне нравится. На твое удовольствие можно смотреть бесконечно, — довольно произнес мужчина.
— А как же ты? — Арда слабо потянулась к застежке на брюках, но была остановлена.
— А у меня теперь есть желание.
— И что ты пожелаешь?
Проигрыш совсем не пугал и не расстраивал, наоборот — в душе поселилось предвкуше
