— Нет.
Просто потому, что это было неправильно. Когда я только-только узнала о смерти мужа, думала, что мир рухнул и теперь всю оставшуюся жизнь мы будем вдвоем с дочкой. Сейчас, когда боль чуть притупилась, я теоретически допускала возможность новых отношений когда-нибудь, но явно не в ближайшем будущем. Целовать кого-то сейчас ни просто так, ни в плату за информацию в мои планы не входит. И вообще — это мелкий подлый шантаж, и он совершенно не к лицу Финику. Или, может, все дело в том, что его обещания моей ненависти производили определенное впечатление, а мне попросту этого не хотелось.
Андрей криво улыбнулся.
— Буду у себя в кабинете. На случай, если ты передумаешь.
Когда он уходил, я смотрела на его спину с болью в сердце. Почему все должно быть обязательно так? Врать себе — пустое занятие, он мне определенно нравился. Я была не готова к новым отношениям, но мне нравилось общаться с чертом. Мне нравились его порой язвительные замечания, его самоуверенность. Иногда он жутко меня раздражал, но даже в этом было особое очарование. А еще он умел быть милым, заботливым.
Мне казалось, если бы сейчас он вместо того, чтобы устроить этот нелепый торг, просто сел и спокойно все рассказал, я бы поняла. Я была бы готова наступить на горло здравому смыслу и чувству самосохранения и попытаться увидеть ситуацию его глазами.
Но он не сел, не рассказал. В этот момент я отчаянно и остро почувствовала себя… человеком. Обычным человеком, попавшим в волшебную и опасную сказку. Все вокруг владели какой-то неведомой мне магией, могли двигать горы, обладали секретными знаниями… А я вижу все это, но ничего не могу поделать, ведь я — просто человек. А людям не место в волшебном мире. Эта мысль прочно засела в голове, и весь остаток дня я никак не могла от нее избавиться.
На следующее утро водитель Финика, как и договаривались, отвез меня на встречу с матерью. Коляска легко убиралась в багажник, в скором времени я была уже в парке.
Ладони потели от нервного напряжения, пока я наматывала круги вокруг детского городка. Нужно было расслабиться. Я пыталась представить, что я наконец-то переехала и теперь гуляю здесь, так как живу совсем рядом, но это удавалось плохо.
Я озиралась по сторонам, вглядываясь в проходивших мимо людей. Узнаю ли я мать после стольких лет? Как она сейчас выглядит?
— Кристина. Привет.
Меня окликнула сидящая на скамейке женщина. Высокая, рыжеволосая, с короткой стрижкой. Глупое сердце все же пропустило удар, подсказывая, что это она.
Выглядела она хорошо, если бы я не знала ее возраст, ни за что не дала бы сорок два. Тридцать с хвостиком — не больше.
— Привет… — я запнулась.
Назвать ее мамой не повернулся язык. Оксана Валерьевна — слишком официально, а просто по имени звать ее я не привыкла.
— Рада, что ты пришла, — улыбнулась она, вставая.
Она без конца теребила кольца на тонких пальцах. Осознание того, что она тоже нервничает, меня неожиданно обрадовало. Даже дышать стало свободнее.
— Але не нравится, когда коляска стоит, — пояснила я. — Пройдемся?
— Аля… ты назвала дочь Аллой? — вежливо спросила она, шагая рядом.
— Алевтиной.
— Понятно… — отозвалась Оксана, очевидно, раздумывая, о чем еще спросить. — А как ты сама? Как муж?
Я внутренне напряглась, но вспомнила, что она уже говорила о муже, когда упоминала, что видела меня с Фиником. Судя по всему, за мужа она приняла его.
— Все хорошо. Как у вас? Как Илона с Русланом? — поспешила я перевести тему, упомянув сводных брата и сестру.
— Ой, Илона такая умничка. Поступила сама в университет на экономиста. Представляешь! Все так ей гордятся. Никто, конечно, и не сомневался, что она поступит — столько репетиторов в прошлом году. Но там конкурс был просто ужасный — десять или даже двадцать человек на место, и она прошла. А Руслан в машиностроительном, папа ему машину купил… — ее глаза буквально вспыхнули радостью, когда она начала говорить о них, но поняв, что я не слишком разделяю ее радость, женщина быстро умолкла. — А… кем работает твой муж? У вас хорошая машина.
Ох! Как мне сейчас не хотелось, чтобы она узнала, как обстоят дела на самом деле! Чтобы хоть раз в жизни она пожалела о том, что отказалась от меня, как от бракованной вещи. О том, что я все детство прождала ее, думая, что мама работает на двух работах в другом городе, отправляя нам с бабушкой деньги, а оказалось, что денег она не высылала ни разу и все это время жила рядом — просто ей не хотелось лишний раз видеть напоминание о своем неудавшемся подростковом романе. И как же больно ранили ее оговорки. Репетиторы для Илоны, машина для Руслана… А когда я окончила школу, то была вынуждена идти работать, ведь бабушка умерла, а новый муж матери не хотел выделять на меня какие-то средства, не говоря уже о том,
чтобы я с ними жила. Мне тогда только-только исполнилось восемнадцать, а я уже была вынуждена зарабатывать сама.
— У него своя фирма, он предоставляет консультационные услуги для бизнеса, — я постаралась сказать это с таким видом, чтобы у матери не осталось сомнений — мне с замужеством повезло, и я теперь весьма богатая особа. Пусть подавятся своими репетиторами и машинами.
— Очень за тебя рада, — улыбнулась Оксана.
Но от ее слов мне не стало легче. Она сказала это «рада» как говорят о чужих людях — без теплоты, без сопереживания. И даже без зависти. Равнодушно.
— Так зачем ты звонила? — не выдержала я первой, решив покончить с этой лицемерной частью нашего разговора.
— На самом деле, это мне позвонили… — женщина свела брови, словно вспоминая что-то, — предложили один проект. Я сейчас занимаюсь дизайном, знаешь, веду Инстаграмм и уже довольно популярна в нашем городе. И оказалось, меня читают не только там. Ты на меня не подписана, нет? Обязательно подпишись, если захочешь потом проект дома или квартиры — сделаю для вас с мужем хорошую скидку.
Скидку? Она сказала «скидку»? Я чуть не расхохоталась от этого, до того абсурдной выглядела наша встреча и ее предложение. Так и представила, как привожу мать в свою новую квартиру, ту самую угловую однушку на первом этаже, тридцать четыре метра.
Мать выставляет мне счет и говорит: «Так и быть, милочка, мы родственники, тебе десять процентов минус, но оплата вперед. Не думай, что я тебе не доверяю».
И Финик еще спрашивал, почему я не обратилась к ним за помощью, когда идти было некуда. Я не Илона или Руслан, женщина передо мной не считает меня своим ребенком. Я — досадное недоразумение, ошибка молодости. Наверняка если бы она могла вернуться назад во времени — то сделала бы аборт, но в реальности она просто узнала о беременности слишком поздно.
— Что? — увидев мое улыбающееся лицо и явно неверно истолковав причины моего веселья, Оксана недоуменно подняла брови.
— Очень за тебя рада, — вернула я ей ее фразу. — Но все равно не понимаю, при чем здесь я. Не думай, что я не рада тебя видеть…
