— Ну смотри, Кристина, — предупредила она строгим тоном, тщательно скрывая свою заинтересованность, которая все же нет-нет, но проскальзывала. — Мы давно знакомы, пойду тебе навстречу. Но просрочишь хоть один раз — больше подкидывать ничего не буду.
— Да-да, конечно, Анна Евгеньевна! — с преувеличенным воодушевлением согласилась я. — Не подведу.
— Ну тогда можешь приехать сейчас, забрать ткань. Несколько изделий из материала заказчика, мерки Марина сняла, но она одна не успевает, а нового человека на твое место пока не нашли. Кстати, ты ведь в курсе, что должна занести справку из роддома к нам? Тебе выплата полагается по случаю рождения.
— Хорошо, через два часа приеду, — легко согласилась я и попрощалась с начальницей.
Вопрос коляски снова встал ребром. Пришлось звонить еще и по объявлениям. Очень надеялась, что мне повезет и первая же из тех, что я посмотрю, подойдет. Потому что тащить на себе и ткань, и ребенка просто невозможно. А так я могу загрузить все, что заберу с работы, в корзину внизу коляски.
Очень порадовала новость о том, что мне положены еще какие-то деньги. Стоило сегодня поговорить с нашим бухгалтером на работе, быть может, она скажет, куда я еще могу обратиться за помощью?
А ведь я еще даже не оформила свидетельство о рождении дочери. Что ж, буду решать проблемы постепенно. Сначала схожу на работу.
4.3
Посмотрев расписание маршрутов, я поняла, что у меня есть еще полчаса. За это время собралась, и разместила-таки сделанные еще утром фотографии дома на сайт для продажи. Указав в объявлении ту же сумму, за которую и приобретался дом с участком, я почувствовала себя так, словно она уже была у меня в кармане.
На самом деле, все не так уж плохо, и я обязательно справлюсь.
***
Поездка хоть и заняла много времени, но прошла очень удачно — я купила коляску всего за полторы тысячи. И пусть она немного расшатана, а из белой давно превратилась в серую, зато стоила недорого, хорошо ехала и имела большую корзину — то, что мне нужно. Положив дочку в люльку, я отправилась на работу, забрала заказ и все необходимые для него материалы.
Домой возвращалась в приподнятом настроении. Во-первых, я скоро смогу получить доход. Правда, нужно будет съездить провести предварительную примерку, потом доработать, и только потом за них заплатят.
Во-вторых, на работе мне подсказали насчет оформления пенсии по утрате кормильца и обещали сделать выплату за рождение дочери.
Единственное, что меня беспокоило, для оформления пенсии было необходимо свидетельство о смерти мужа. Похоронами, пока я была в больнице, занималась Ванина мать. Его документов в своих вещах я не обнаружила. Могла ли я запросить в ЗАГСе дубликат свидетельства, или мне стоило думать о том, как просить его у свекрови?
Стоило с кем-то проконсультироваться.
За этими радужными мыслями я не сразу заметила, что что-то не так. Даже припаркованная неподалёку от моего дома машина не заставила меня напрячься. Мало ли кто к Финику приехал. И лишь вывернув с дороги на свой участок, я поняла, что это ко мне.
Во дворе у моего дома стояли несколько женщин, одна из них, что была в форме, поднялась и представилась:
— Майор полиции Сидорова. Отдел по делам несовершеннолетних. На вас поступило заявление. Вы гражданка Балашова Кристина Олеговна?
Первым желанием было сказать, что это не я. Что меня зовут, например, Ириной Ивановой, и вообще я проходила мимо и не имею ни малейшего представления, где искать эту самую Балашову.
— Предъявите документ, удостоверяющий личность, — услышала словно сквозь вату, набившуюся в уши. — Гражданочка. Ау!
Под властным взглядом майора я стушевалась и, с трудом стряхнув с себя оцепенение, полезла в сумочку и вытащила паспорт.
— А вы мне документы покажите? — в последний момент опомнилась я.
Мне под нос тут же ткнули красной корочкой с фотографией этой самой Сидоровой.
— Остальные — члены комиссии, — махнула рукой женщина. — У вас нет прописки в городе? И ребенок в паспорт не вписан, я смотрю?
Стоявшая рядом молчаливая коллега инспектора, тем временем, делала пометки у себя в бумагах.
— Где зарегистрирована гражданка Алевтина Ивановна?
— Я еще не успела… — я начала оправдываться, не зная, как выкрутиться из этой ситуации.
— Где проживаете в настоящий момент? — прищурившись, спросила инспектор.
— У подруги, — не моргнув глазом, соврала я.
Все присутствующие мгновенно скривились как от зубной боли.
— У вас в этом доме вещи разложены, мы в окно видели. Так что открывайте.
Закусив от волнения губы, я оглядела дом и поняла, что действительно оставила открытыми несколько ставней, где стекла еще были целыми. Трава в том месте была хорошо примята — явно ходили целой толпой.
— Я не живу в этом доме, я живу у подруги, — настаивала. — Я сейчас планирую покупку своего жилья, выехала из старой квартиры и поэтому некоторые вещи хранятся тут.
Мне казалось, что говорю я вполне логичные вещи, но, очевидно, собравшуюся комиссию это не убедило.
— Открывайте.
Дрожащей рукой достала ключ и сняла замок с двери. Внутри все еще пахло гарью, придётся долго проветривать, чтобы запах выветрился. Я зашла последней, держа доченьку на руках.
— Вы не против видеофиксации? — кто-то уже вытащил камеру и направил на мой сгоревший обед.
— Нет! Я против! Не нужно ничего снимать! — в ужасе воскликнула, запоздало понимая, насколько серьезно все может обернуться.
— Вас не будет в кадре, нам для отчета нужно показать условия, в которых живет ребенок, — и тут же всей толпой женщины прошли внутрь дома. — Это, я так понимаю, место, где ребенок спит?
Все последующие события слились для меня в сплошное мутное пятно. Я абсолютно не понимала, что происходило, и со мной ли. Инспекторы выговаривали мне, чем-то увещевали.
— Да вы поймите нас! Нам поступила жалоба, мы обязаны были выехать. Ну не место здесь ребенку. А что если похолодает? У вас заслонка в печи сломана, ее же топить нельзя — вы сгорите! И пол весь гнилой! Тут же доски проваливаются! У вас для ребенка ни кроватки, ни одежды толком нет. Грязные пеленки лежат не постираны, вы их в чем выполаскивать будете?
С каждым сказанным словом я все больше и больше погружалась в беспросветное отчаяние и отключалась от действительности.
— Мы вам не враги, мы на стороне ребенка. Решите все свои проблемы, будет, куда принести малышку — сразу заберете ее назад. Понимаете, что я вам говорю?
Я не понимала. Я практически ничего в этот момент не соображала. Слезы градом катились из глаз, дышать было трудно. Пальцы судорожно сжимали конверт, в который я завернула дочку, прежде чем отправиться с ней в дорогу. Как же давно это было! Словно в другой жизни. Мне казалось, эти люди вокруг собрались, по меньшей мере, вырвать у меня сердце. Они говорят: «Смотрите, мы его заберем, без него вам будет легче решить свои проблемы». Легче? Да ведь без него я попросту умру! И моя дочь — это мое сердце. Мой смысл жить и просыпаться по утрам, смысл бороться во что бы то ни стало.
