В один миг стало нестерпимо больно, я охнула, впившись руками ему в спину.
— Айна?! — он попытался отстраниться, но я не дала ему этого сделать. — Почему… почему ты не сказала мне?
Он не двигался, осторожно поглаживая меня, в то время как мое сердце билось громче его шепота. А что тут можно сказать? Что я обманывала его все это время? Что начала со лжи?
— Пожалуйста… продолжайте…
Хвала слепой богине, он больше ни о чем не спросил. Вот только стал еще более аккуратным, нежным, страсть сменилась трепетом и теплом. Его ласки заставляли теряться в ощущениях, уносили прочь от всех бед и тревог. Словно мы все еще кружились в том волшебном танце, и весь мир кружился вокруг нас двоих.
Глава 17
Я проснулась со странной легкостью во всем теле. Улыбнулась себе и всему миру и лишь затем распахнула глаза.
— Ты рано проснулась, — Арквил стоял рядом с кроватью, застегивая рубашку.
Воспоминания о ночи отразились румянцем на щеках. Ох, а ведь под одеялом на мне ничего не надето!
— Доброе утро, кер…
— Наверное, пора уже переходить на общение по имени, — с добрым смехом поправил он, подмигнув.
Я смутилась, отворачиваясь. Будет ли прилично, если я вылезу из кровати прямо сейчас, или лучше сначала подождать, пока он уйдет? «Нечего изображать из себя оскорбленную невинность! Теперь уж точно поздно!» — ехидный голосок внутри был тут как тут. Ну хоть что-то не изменилось.
Сделав над собой усилие, я откинула одеяло, вставая с кровати, но моментально угодила в объятия кера.
— Кажется, я зря надел рубашку, — проникновенно прошептал он, отчего я даже задышала чаще.
Он вдруг замолчал, глядя куда-то за меня. Я повернулась, проследив за взглядом. На простынях сиротливо алело пятно. Первой мыслью было, что началась месячная женская хворь, а я, бестолковая, испачкала керу кровать.
— Почему ты не сказала мне? — тихо и серьезно спросил.
— Кер… Пожалуйста, я все объясню…
Мы словно поменялись местами. Вчера он точно так же пытался что-то мне объяснить, а, я не слушая, сыпала оскорблениями.
— А Мила… — тихо и как-то грустно спросил он. — Кто она тебе?
— Племянница, дочь Елены. Пока сестра болела, Милу отправили к нам. Я боялась, что вы прогоните девочку, если узнаете правду. Вот я и… — нервно всхлипнула, хотя вроде совсем не была настроена плакать. — Простите…
— Ну что ты, глупенькая, — он вдруг сгреб меня в охапку, прижимая к себе. — Я же здесь, я с тобой…
Он шептал мне еще что-то, уговаривал, целовал. А я бессовестно прижималась к нему, вновь ощущая то самое безграничное, наполняющее до краев счастье.
— Знаешь, твоя сестра уже давно в полном порядке, — вдруг сказал он. — Давай уедем и заберем Милу с собой, раз матери она не слишком нужна. Я привязался к девочке. Думаю, и ты тоже. Как тебе? Раз мы все равно решили…
Я округлила глаза, пытаясь осознать сказанное. А так можно?
— Я… все равно должна встретиться с сестрой. Хотя бы поговорить с ней, — осторожно вставила. В конце концов, ведь она мать. Разве может она просто так отказаться от собственного ребенка?
Против встречи с Еленой Арквил не возражал, тем более у него все равно было много незавершенных дел в столице.
— На южных границах Февеньяра есть небольшая деревушка, доставшаяся от прадеда по материнской линии. Земля принадлежит нам, а вести из столицы туда почти не доходят. Ехать придется несколько дней, но, по моим воспоминаниям, там отличное место, чтобы обосноваться.
Юг… Это звучало здорово. По книгам я знала, что там гораздо теплее, чем в Лигоре, и вдобавок все растет чуть ли не само по себе: палку в землю воткни — и та прорастет.
Мила, увидев меня, кинулась в объятия.
— Ты была самой красивой на балу? А королева, ты видела королеву? Во что она была одета? А принц, там были принцы? — вопросы сыпались один за другим. Кажется, ей даже ответы были не столько важны, как сама возможность озвучить то, что ей было интересно. — А там все были в таких платьях, как у тебя вчера? А прически? Кера Мария, которая уроки заставляет учить, говорит, что некоторые делают прически как корабль! Как корабль, представляешь! Она вчера даже картинки показывала!
Она развела руки в стороны, пытаясь что-то мне обрисовать в воздухе.
За завтраком поток неиссякаемой радости и эмоций Милы не прекращался, но когда она все-таки подавилась очередной ложкой каши, пришлось строго одернуть ее. В итоге, каша была съедена буквально за минуту, даже не пережеванная, и словесный поток возобновился.
Арквил уехал во дворец, а я намеревалась дойти до главного храма, чтобы отыскать сестру. Оставив Милу с гувернанткой, наскоро собравшись, я вышла в город. Хотелось поскорее покончить с этим вопросом. Всю дорогу до храма я то пыталась оправдать сестру, то прокручивала в голове монолог с уничижительной речью.
И вот он — главный храм, теперь я уже с точностью могла сказать, что это красивейшее строение во всем Сейферте. Даже королевский замок не мог с ним сравниться. На этот раз паломников было в разы меньше. Да и нищих у входа тоже. Должно быть, в те дни, когда не было службы — к святыне никого не пускали.
Я осторожно зашла, оглядывая внутреннее убранство. Кажется, только ступив под своды, ощущаешь на себе строгий взгляд глухого бога, не терпящего и не слышащего оправданий. Предстаёшь перед ним таким, какой ты есть, без прикрас. И лишь заступничество богини может помочь, если только она не услышит ложь в твоем голосе. Ведь ей все равно, как ты выглядишь, сколько у тебя денег и другого богатства…
— Долго же вас пришлось ждать, — я обернулась на тихий голос Пресветлого. Он стоял у самого входа за маленьким столиком, на котором лежала толстая распахнутая на середине книга. — Но я рад, что вы все-таки здесь, Айна.
— Я ищу Елену, — чуть кашлянув, я постаралась казаться невозмутимой.
Церковник кивнул, сделав какую-то запись.
— Все мы чего-то ищем, — философски изрек он. — Любви, денег, признания, служения, наказания, славы…
— Просто скажите мне, где Елена, — не выдержала я и перебила его.
— Ну как вам вчерашнее представление, Айна? Понравилось? — Пресветлый лихо изогнул бровь, да так высоко, что она скрылась под волосами. — А ведь я хотел предупредить вас об этом. Для всех этих людей вы не более чем забавная зверушка, диковинка, которую можно так или иначе использовать.
— О, а себя, значит, ко «всем этим людям» вы не относите? — хмыкнула я.
— Я — слуга народа. Защитник страждущих и обездоленных.
— Именно поэтому вы решили избавить страждущий народ от злых магов? — выпалила ему в лицо и лишь затем подумала, что лучше было бы промолчать. Если Пресветлый действительно тот, кто стоит за ложными обвинениями магов, живой мне отсюда не уйти.
