Проводив конюха, уводившего пони с Дэрайс верхом на нем, они уселись на своих лошадей и направились в парк.
– Вы обе, похоже, будете замечательными наездницами, – заметил маркиз.
– Странно, если так случится, – сказала Чэрис. – Нам с Аджантой приходится делить Роувера. А когда приезжает Лиль, то целыми днями ездит сам, а мы вынуждены ходить пешком.
– Но теперь-то все будет не так.
– Я об этом думала всю ночь и все щипала себя, чтобы удостовериться, что не сплю.
Через некоторое время они повернули обратно. Маркиз сказал Аджанте:
– Мне кажется, что вам предстоит долгожданная встреча, когда вернетесь домой.
Ее глаза засияли, и лицо приняло особое, светлое выражение. Маркиз подумал, что именно такой хотят видеть его невесту родственники.
– На ленче будут присутствовать двое моих родных дядей, трое кузенов, и очень пожилая тетка. Запомните, что все они жутко любопытны и не прочь посудачить о ваших недостатках, – предостерег он.
– Вы меня пугаете!
– Всего лишь предупреждаю. Если мои родные покажутся вам скучными, вспомните обо мне, который терпит их вот уже тридцать три года.
– Вам уже тридцать три? Наверное, они уже перестали копить деньги вам на свадебный подарок.
– Лучше дать им понять, что мы и не ждем от них никаких подарков. Иначе нам придется писать уйму благодарственных писем.
– Это вам придется писать, – поправила Аджанта. – Это будут подарки вам, а не мне.
– Обычно такие подарки принимают совместно. Так как родственники очень близкие, то непременно захотят с вами поговорить. В конце концов, личное дело каждой женщины, как сделать так, чтобы понравиться.
Он был уверен, что Аджанта не пропустит подобное заявление, и не ошибся:
– Типично мужская черта, заставлять женщину исполнять в браке все самое скучное, оставляя себе развлечения.
– Что вы имеете в виду?
– Если верить тому, что пишут о светской жизни, то обычно жена должна сидеть дома, ублажать нужных людей, заботиться о сиротах и престарелых, а также заниматься прочей благотворительностью, от которой зависит репутация семьи.
Маркиз слушал с изумленной улыбкой. Она продолжала:
– Для мужчины же все обстоит совершенно иначе. У него – скачки, призовые заезды и посещения клубов. Он волен отсутствовать дома в течение сколь угодно длительного времени, не встречая никаких нареканий. Насколько мне известно, он может часто ездить за границу, если в это время не случится войны. И не брать под предлогом дорожных тягот с собою жену. На самом деле он хочет попросту отделаться от нее!
– И откуда только вы все это почерпнули? – спросил маркиз.
– Скажете – неправда?
– Единственно скажу то, что я крайне удивлен, как это вы, не бывая нигде, далее своих капустных грядок, смогли столь точно оценить жизнь высшего света, как будто постоянно там вращались.
– У капусты тоже есть уши, а птицы носят сплетни из одного гнезда в другое.
– Я верю, и это вполне подтверждается вашими словами. Однако вы опять вышли за рамки своей роли, Аджанта. Моя сельская героиня восторженна и наивна. Она не видит ничего дурного ни в своем герое, ни в том, что тот уедет один за границу.
– Я не сказала «один», я сказала «не взяв с собою жену».
Выражение крайнего удивления вновь появилось на лице маркиза. Затем оно исчезло и глаза его сверкнули:
– Вы вконец убедили меня, что сценарий никуда не годен и подлежит переделке, – сказал он опечаленно.
Аджанта уже давно хотела хоть чем-то расстроить маркиза. Она тронула лошадь и обогнала его. Девушке больше нечего было добавить. Одна из ее учительниц до тех пор, пока не отправилась на покой, служила гувернанткой в знатных семействах. Она-то и просветила девушку относительно светских обычаев. Аджанте приходилось упорно заниматься основными предметами. Но более всего старушка любила посплетничать. И когда уроки заканчивались, она могла часами без умолку болтать о днях молодости, о знатных господах, о происшествиях в благородных семьях и о многом другом, пока ученице не надоедало. Аджанта многое узнала не только о нравах столпов общества, у которых служила миссис Карузерс, но и о молодоженах, поселявшихся отдельно, о непристойных сборищах золотой молодежи.
Девушка находила весьма занимательными рассказы о мире, в котором никогда не придется жить, они производили такое же впечатление, что и чтение романов Вальтера Скотта или хитросплетения судеб в описании Джейн Остин. Аджанте не терпелось добраться до замка, поэтому она пустила лошадь таким галопом, что маркизу с Чэрис было не угнаться за ней. Когда она подскакала к подножию длинной лестницы, то наверху увидела чью-то фигуру. Она узнала Лиля и осадила лошадь.
– Лиль! Лиль! – громко позвала она.
– Привет, Аджанта!
Он сбежал к ней и обнял. Она горячо поцеловала его в щеку. Однако заметила, что брат не сводит глаз с ее лошади.
– Что за прелесть! Мне не терпится осмотреть конюшни маркиза!
– Я их еще не видела, но уверена, что там достаточно лошадей и для восхищения, и для верховой езды.
Он отвернулся от лошади, которую буквально пожирал взглядом и спросил:
– Ты в самом деле выходишь за него?
Мгновение Аджанта колебалась, не сказать ли ему правду. Затем, вспомнив об обещании молчать, с трудом произнесла:
– Да... мы помолвлены...
Глава пятая
Когда следующим утром Аджанта проснулась, то еще некоторое время лежала в постели, охваченная теплым чувством воспоминания о вчерашнем вечере. Несмотря на то, что родственники маркиза рассматривали ее нескромными глазами посетителей лошадиных ярмарок и, наверное, отмечали про себя ее сильные и слабые стороны, девушка получила истинное удовольствие. Многим, конечно, она обязана присутствию Лиля и его доброму расположению духа.
Брат получил возможность ездить на одной из самых лучших лошадей. Он отправился на полосу препятствий, устроенную в парке. Аджанта с маркизом стояли в стороне и наблюдали за Лилем. Вот он безукоризненно чисто и грациозно взял высокую изгородь, Аджанта захлопала в ладоши.
– Я не ошибся, говоря о вас, как о весьма умелых наездниках, – заметил маркиз.
– Лиль лучший из нас.
– Ну, просто герой в ваших глазах, как я погляжу, – сказал он не без сарказма.
– Я люблю его! Он такой удивительный, ни на кого не похожий, и я отношусь к нему так, как могу относится только к отцу.
Маркиз долго, изучающе смотрел на нее. Затем спросил:
– А почему вы никогда не думаете о себе? Вам уже двадцать и пора подумать о том, чтобы выйти замуж.
