Эльфийка медленно угасала. С каждым часом она дышала все тяжелее и прерывистее. Ее тело, сломленное тревогой и одиночеством, на глазах истончалось, и я плакала, глядя на нее.
Мне удалось уговорить Бриссу отдохнуть, и та спала, тревожно вздрагивая во сне. Дэмиор отказался ложиться, помогая мне и в Лесу, и в доме. Я все время наталкивалась на его сочувствующий взгляд. Я знала, о чем он думает, но не собиралась сдаваться.
К рассвету я выдохлась. Присев на постель, попыталась напоить эльфийку очередным отваром, но та не могла глотать — ее все время сотрясал кашель. Я в отчаянии опустила щербатую кружку, и Мэй взяла меня за руку.
— Оставь. Я чувствую, богиня Лайнэтэ уже овевает меня своим холодным дыханием. Мама говорила, что на Дальних островах всегда жарко и круглый год солнце. Здесь мне тяжело. Мое тело слишком слабое… Мама пела мне про солнце, море… — Мэй замолчала, едва не проваливаясь в забытье. — Прошу, посиди со мной.
Я присела на кровать и погладила ее по волосам. Такие мягкие и красивые — словно серебро протекает сквозь пальцы. Повинуясь порыву, я взяла гребень и начала распутывать пряди, любуясь. Мэй улыбнулась, и ее лицо стало совсем детским.
— Мама пела мне колыбельную, — прошептала я. — Давай я спою ее тебе.
Ветер запутался в сумрачных кронах.
Сказку прошепчут деревьев листы.
Дремлют букашки в травах зелёных,
Спи, моя милая дочка, и ты
Спи безмятежно, тревоги не зная,
Пусть тебе снятся чудесные сны,
Песню споёт тебе птица ночная,
Росы сверкают при свете луны.
Мэй закрыла глаза, ее лицо расслабилось. Я тихо плакала, чувствуя, как слабеет рука эльфийки. Ее дыхание становилось все тише и тише, и даже кашель больше не мучил ее.
Всею душою мы с лесом едины,
Мы — дети Тиса, здесь наша земля:
Рощи и речки, холмы и лощины –
Здесь всё родное, и ты всем своя.
Деревом, веткой, малым цветочком,
Лес нас укроет и защитит.
Я с тобой рядом, милая дочка,
Спи, как за лесом солнышко спит…*
В последний раз ресницы Мэй дрогнули, и она замерла, выпустив мою руку. Ее тело вытянулось в струнку. Слезы беззвучно потекли по моим щекам. Почему я не смогла ей помочь? Почему?
Тихо подошедший Дэмиор молча обнял меня, дав выплакаться на своем плече.
— Нужно похоронить ее, — тихо сказал он.
Я кивнула и, обернувшись к эльфийке, ахнула. Черты лица Мэй изменились, и очертания тела растеклись, словно вода. Над кроватью взвилась серебристая пыль, а спустя пару секунд все кончилось. На месте тела девочки лежала горсть серебристого песка.
Мы с Дэмиором склонили головы.
Спи спокойно, Мэй. Думаю, сейчас ты танцуешь на Дальних островах, греясь под светом жаркого солнца и плескаясь в море.
Мы переглянулись с Дэмиором, и с его молчаливого одобрения я собрала песок в мешочек. Не думаю, что она хочет лежать здесь.
— Вздремни пару часов, — сказал Дэмиор. — Тебе нужно отдохнуть.
— И тебе, — возразила я.
— Думаю, крэйтары уже не появятся. Все же они ночные твари, — задумчиво сказал он.
Постелив одеяла на дощатый пол, Дэмиор лег и позвал меня к себе. Больше места не было — свободное местечко между печью и стеной занимали Брисса с Оланом. Поколебавшись, я кивнула, не думая ни о чем. Легла так, чтобы между нами оставалось место, но все равно чувствовала тепло проводника.
Стоило мне устроиться, как вновь заскребло где-то в горле, а на глаза навернулись слезы. Дэмиор укрыл меня одеялом и обнял.
* * *
Проснувшись, я обнаружила, что вторая половина лежанки пуста. Мой взгляд перехватила Брисса:
— Он уже уехал в деревню к Арайну.
Я рассеянно кивнула. Судя по заплаканным глазам фандрийки и печальному виду Олана, они уже знали о Мэй. Я бросила взгляд на пустующую кровать.
Рутинные дела отвлекали. Приготовив на печи обед, перебрала белье и травы. Затем села на порожке дома, глядя на просвет между деревьями. Дэмиор не появлялся. Сердце снедала тревога, и я принялась переплетать косу, чтобы как-то занять себя. И почти не удивилась, вновь обнаружив белую прядь в волосах. Что же это? Седина? Я расстроенно покачала головой: эту прядь не спрячешь в косу. Жаль, что в доме Мэй нет зеркала.
К обеду я уже не находила себе места: Дэмиор уехал рано утром и давно должен был вернуться. Что могло его задержать?
В конце концов, я не выдержала и поднялась. Страшно было оставлять Бриссу и Олана — в отсутствие проводника я чувствовала за них ответственность, — но меня не оставляло беспокойство.
Подруга выслушала меня и кивнула:
— Поезжай. Это не похоже на Дэмиора, он обещал обернуться за пару часов.
Оседлав кобылу, я велела Бриссе и Олану запереться в доме и не выходить на улицу. Вещей брать не стала — лишь закрепила на поясе сумку с травами. Заснеженный лес молчал, но я чувствовала взгляды, обращенные ко мне. Тишина казалась предостерегающей, и я торопилась, надеясь за каждым деревом увидеть забор поселения.
Несмотря на обеденное время, в деревне стояла тишина. Подъехав к воротам, я толкнула их, и они, незапертые, послушно распахнулись. Улица была пуста. Я пустила кобылу шагом, оглядываясь по сторонам. Проехав селение почти насквозь, наконец услышала голоса и тут же увидела людей, толпящихся возле высокого добротного дома. Дом старосты, догадалась я. Мне стало тревожно. Что-то не так.
Люди расступались, видя лошадь, и я спешилась около самого дома. Двери сторожил здоровенный крестьянин, в ручищах лежал меч, в котором я узнала оружие Дэмиора. Сердце оборвалось, и я мгновенно взлетела по ступенькам.
— Пусти! — остановилась перед громилой.
Тот осклабился:
— Не велено никого пущать.
— Там мой друг! — я старалась не думать о том, что будет, если он лишь отмахнется от меня.
— Она с этим, чернявым! — закричали из толпы, и крестьянин сделал шаг в сторону.
Я не стала медлить и в то же мгновение проскользнула внутрь. Моим глазам открылась следующая картина. Дэмиор со связанными за спиной руками сидел на стуле, вокруг же разгорелся нешуточный спор. Степенный бородатый мужчина бурно жестикулировал, к нему прижималась заплаканная женщина с платком в руках. За спиной Дэмиора стоял Арайн, что-то терпеливо втолковывающий им. Еще несколько человек молчали, наблюдая за спорящими.
Дэмиор заметил меня, и в его глазах мелькнуло облегчение пополам с волнением.
— Что здесь происходит? — воскликнула я, взглянув на крестьянина с бородой, угадав в нем старосту.
