— Верно.
Девушка издала короткий вздох разочарования и решительно вскинула подбородок.
— Полагаю, сейчас ты расскажешь, что невиновен, что тебя оклеветали и отправили на каторгу?
— Именно так все и произошло. Послушай… — Я шагнул вперед, и Саманта напряглась. Остановившись, я продолжил: — Я действительно не делал того, в чем меня обвинили. Мне пришлось бежать из Харсбойна, но это необходимо.
Саманта усмехнулась:
— Прекрасно, просто прекрасно! И когда ты собирался рассказать о своем прошлом? Дай-ка угадаю: никогда! Нет, я, конечно, понимала, что ты не зря носишь личину, но… Харсбойн! Если бы стражники выяснили, кто ты… Ты же знаешь, каково наказание за укрывательство преступников! Что бы они сделали со мной? Даже с Гроу!
Возразить было нечем. Харсбойн — каторга, на которой отбывали наказание политические преступники, осужденные короной. Мало кто знал о ней.
— Как я должен был рассказать об этом, по-твоему? — вспылил я. — «Отправляйтесь спать, а я подежурю. Кстати, я беглый каторжник!» Думаешь, после этого ваше отношение ко мне не изменилось бы?! Ты уже боишься меня!
Саманта поморщилась:
— Не утрируй.
Не в силах оставаться на месте, я принялся шагать по поляне, краем глаза отметив, что уже окончательно стемнело. Повернувшись к девушке, вздохнул:
— Ты права, я подвергаю опасности и тебя, и Гроу, но мне действительно нужно в столицу. К тому же я хорошо подготовился. Личина, печать на ауре еще не все, у меня есть… нечто вроде артефакта, путающего следящие и поисковые заклинания.
— Это тот дымчато-серый камень? — вдруг спросила Саманта. — Расскажешь о нем?
Я мотнул головой, удивившись, что она успела заметить его.
— Это не важно. Важно лишь то, что я сумею защитить вас.
Она замолчала, и я услышал шорох в траве — наш заяц снова попытался преодолеть поляну.
— Ты направляешься в столицу, чтобы с тебя сняли обвинения? — предположила девушка.
— В том числе, — уклончиво ответил я.
Если задуманное удастся, обвинения снимут. А если нет… Я поплачусь за это головой.
Саманта нахмурилась, о чем-то размышляя, а я едва не затаил дыхание, наблюдая за ней. Знать бы, о чем она думает. Харсбойн — черная страница моей жизни, и я надеялся сохранить ее в тайне.
— Саманта… — начал я, но она оборвала меня.
— За что тебя упекли на каторгу?
— Официальная версия — нападение на особу королевских кровей. Но на самом деле я и пальцем не тронул лорда. Все дело в том, что я дракон. Едва я вошел в замок, как система артефактов оповестила стражу, и меня схватили, состряпали обвинение и упекли на каторгу.
Здесь я слегка слукавил: лорд дал знак стражникам схватить меня, лишь когда я озвучил свое предложение. Каким же наивным глупцом я был!
Глаза девушки округлились, и она, опершись на ствол дерева, потрясла головой.
— Полагаю, разорвать нашу сделку я не смогу? Тогда расскажи, что произошло. Я должна знать.
Я поморщился. Бередить душу воспоминаниями не хотелось, но отшутиться не получится. Саманта права, она имеет право знать, даже если после этого ее отношение ко мне изменится. В конце концов, все мы совершаем ошибки. Разница лишь в последствиях: можно упустить выгодную сделку, а можно загреметь на каторгу.
— Хорошо, — согласился я и провел рукой по волосам. — Должен предупредить, это не самая захватывающая история.
— Ничего, я переживу, — отмахнулась девушка.
Я открыл рот и снова закрыл, не находя слов. Пожалуй, проще всего будет рассказать о себе с самого начала.
— Я родился в столице. Отца не знал, меня воспитала мать — драконица. Точнее, об этом я узнал позже, лишь когда проснулась моя ипостась. До этого я думал, что мы самые обычные люди. Мама держала швейную лавку, шила сама и наняла на работу трех девушек. Я не особо вникал в ее ремесло, шатался по улицам Лиранты, упражнялся с деревянным мечом и мечтал стать не то стражником, не то пиратом.
Когда проснулась ипостась и мои зрачки стали вертикальными, мама рассказала правду о том, что мы драконы и вынуждены прятаться, чтобы не стать ингредиентами для людских артефактов. Она приспособилась, насколько можно приспособиться к тому, что тебе постоянно угрожает опасность, нашла способ скрыть происхождение — не просто печатью на ауре, а чем-то посерьезнее…
Но сперва мне нужно было поладить со своей ипостасью — на это ушло почти три года. Я провел их дома, взаперти. Лишь однажды, когда уже буквально лез на стены, тайком выбрался из комнаты, за что и поплатился шрамом на брови. Вторая ипостась взбунтовалась, и зрачки сами собой вытянулись. — Стоило вспомнить об этом, как дракон внутри обиженно рыкнул. — Прохожий ударил меня по лицу, а его перстень вспорол кожу. Уверен, он уже прикидывал, какое вознаграждение получит за мою поимку. К счастью, я сумел вырваться и убежать. Мать сама едва не придушила меня, узнав о случившемся.
На губы скользнула легкая улыбка.
— Что было дальше?
Я ухмыльнулся:
— У меня было много времени, и я принялся читать. Детские сказки, книги о магии, исторические трактаты, поэмы и прочее. — Я запнулся, вспомнив о вычитанной легенде. Именно благодаря ней я и стоял здесь, в лесу близ Ризстоуна, и рассказывал о своей жизни. — Позже, когда вынужденное заточение подошло к концу, я путешествовал, помогал матери и даже сколотил какой-никакой капитал для открытия своего дела. Именно оно и привело меня в королевский замок.
— И что же за дело? Не думаю, что каждого просителя упекают на каторгу, — удивилась девушка.
— Саманта… — Я замялся. — Я не могу тебе рассказать. Разговор с лордом закончился моим обвинением, но я его и пальцем не тронул. Ты можешь мне верить. Я провел на каторге четыре года и сбежал три недели назад.
В глазах девушки отразилось сочувствие.
— Харсбойн… Это ведь каменоломня? Наверное, тебе пришлось нелегко.
Перед глазами пронеслись картинки изматывающей работы, скудной еды, не имеющей вкуса и не дающей сытости, криков надсмотрщиков и безнадежной горечи отчаяния. Лишь благодаря драконьей природе, я умудрялся добывать необходимую норму камня и сумел выжить. Люди сгорают на каторге за год-два…
Оборвав себя на полуслове, я замолчал. Моя цель — убедить Саманту довериться мне, а не вызвать жалость. Нет ничего более неприятного, чем жалость девушки, которая тебе нравится.
Саманта покачала головой и плотнее запахнула куртку. За время нашего разговора ощутимо похолодало, и она обхватила себя руками, силясь согреться. Я поймал себя на желании обнять ее, но сдержал порыв — не сейчас, когда она все еще сторонится меня.
— И как же ты сбежал? — фыркнула девушка. — И главное, почему сейчас?
