Спорить с орчанками, вооруженными до зубов, было делом гиблым, а потому правителям пришлось примерить презенты тут же. Да только никто их не предупредил, что, как только меховушки прикроют венценосные задницы, шатры откроют, чтобы продемонстрировать всему клану расположенность монархов к орочьей культуре. И да, я бы хотела видеть лица правителей в тот самый момент.
Скандал вышел знатный. Его итогом стало кровопролитное побоище, длившееся несколько десятков минут. Клан стерли с лица земли, чтобы остальным неповадно было, однако я даже не думала о том, что своим желанием насолить драконам могу нанести кому-то смертельную обиду. Обычную обиду – это да. От уязвленного самолюбия еще никто не умирал, но, как показала практика, прецеденты были.
Если говорить начистоту, я вообще не думала о политической стороне вопроса, когда затевала второй тур таким, каким он предстанет перед всей Дарконией и представителями пока еще дружественных королевств. Просто не задумывалась, что существуют определенные устои, где человеческие девушки находятся на самой низкой ступени власти.
Точнее, именно этот момент меня и не устраивал, но взглянуть на ситуацию с другой стороны я не желала. А надо было, потому что нарядить человеческих девушек и драконов в прозрачные наряды – это совсем не одно и то же.
И если драконы еще могли бы меня простить, потому что их разум и чувство собственного достоинства затмевали жажда наследников и власти, то представители других рас на эту власть, и уж тем более на наследников, не слишком-то и рассчитывали.
Но ведь подарки-то я получила и от них тоже, а значит, и встречные презенты вчера были разосланы по адресам, что наталкивает меня на очень нехорошие мысли, складывающиеся в одну-единственную фразу: «Все пропало!»
Единственное, чего я никак не понимала, – как отец допустил, чтобы я своими руками устроила настоящий скандал? Его Величество наверняка понимал, чем обернется подобное распоряжение, но переубедить меня не пытался. Даже не посчитал нужным тонко намекнуть на толстое обстоятельство.
Причиной тому могло быть чувство вины, которое мужчина испытывал по отношению ко мне. Нет, он не говорил об этом, но на прошлых выходных я и без того видела, как его гложет это мерзкое ощущение. Однако наши отношения никак не должны были влиять на моменты, касающиеся политики.
Потакать моим прихотям в таких важных вопросах было попросту глупо – это понимала даже я. Не верила, что драконам позволено гораздо больше, чем другим расам, а значит, если не война нагрянет на наши земли, то отношения уж точно испортятся. И только великие знают, чем отцу придется откупаться за мою ошибку.
За ошибку, которую я, исключительно уповая на чудо, намеревалась превратить в успех.
Стояла у окна, наблюдая за парком, что был невероятно, удивительно тих в этот час. Зеленые кроны вековых деревьев медленно покачивались под теплыми потоками ветров. Яркая сочная трава устилала все пространство между дорожками, кое-где перекрываемая разноцветными клумбами.
Сердце билось в груди часто-часто. От волнения мои ногти то и дело превращались в когти, а на коже рук выступали золотистые чешуйки, но только эти трансформации и выдавали мои истинные эмоции, тогда как внешне я старалась выглядеть спокойной, уверенной в себе и невозмутимой. Ежедневные медитации в академии для меня не проходили зря, хотя изначально я даже высмеяла этот предмет, считая его бесполезным. Теперь так не думала.
– Ну наконец-то! – облегченно выдохнула я, заслышав, как открылись створки, ведущие из гостиной в спальню.
– Признаться, совсем не ожидал, что вы будете настолько меня рады видеть… Ваше Высочество, – последнее обращение вошедший в мою спальню не просто прошипел – прорычал, не утаивая собственную ярость.
Мгновенно обернувшись, я испуганно вскрикнула, но тут же прикрыла ладонью рот. Правда, передумав, сменила место дислокации собственных пальцев, чтобы не видеть чужое обнаженное тело.
Обнаженное тело, местами прикрытое совершенно бесстыдным прозрачным голубоватым нарядом.
И да, кажется, меня снова собирались убивать.
Глава 7: Убить нельзя любить
Мне хотелось придушить Дарини собственными руками. Просто взять и придушить, дабы окружающие не мучились, а вместе с ними и я. Ладони обжигало от переполняющего меня огня. Остро чувствовал, что еще немного и он просто вырвется наружу, погружая комнату в хаос, испепеляя все на своем пути.
– Что? Стыдно смотреть на дело своих рук? – зло усмехнулся, глядя на то, как капризная принцесса закрывает глаза ладонями. – Мне казалось, что вы хотели именно этого…
Каждый мой шаг отзывался болью в напряженных мышцах. Удерживал себя на грани. На грани безумства, когда все барьеры падают, обнажая истинные желания. Мог поклясться, что скажи она хоть слово, и ей несдобровать. Заберу, унесу, запру, чтобы выбить всю дурь из ее головы. Чтобы не смела поднять глаза, не смела огрызаться и трижды думала, прежде чем что-то сделать.
Подкрадывался.
Дракон во мне изнывал, умирал от желания вырваться наружу. Ядовитый запах ударил в голову, вынуждая шумно втянуть воздух, заполняя им легкие до предела, до невозможности дышать.
Этот аромат отравлял. Затуманивал разум, пропитывал собой и кожу, и одежду, и волосы. Ненавидел этот запах и ее. Ее тоже ненавидел, потому что Дарини, словно эпидемия, разрушала все на своем пути. Одним лишь взглядом, одной-единственной улыбкой на полных губах.
– Отчего же ты не смотришь? – насильно оторвал я ее руки от лица, но веки девушки также были закрыты. – Смотри! Посмотри на меня! Ты же хотела именно этого! Кого ты хотела унизить? Меня? Или наших гостей?
Пальцы против воли впились в ее подбородок, одним рваным жестом запрокидывая голову. Свободной рукой по-прежнему сжимал ее запястья, чтобы не вырвалась, чтобы дала ответ, будто он действительно был важен.
Однако наследная принцесса даже и не думала вырываться или брыкаться, не предпринимала попыток. Лишь открыла веки, глядя на меня с той самой черной злостью, с какой смотрела все прошедшие две недели.
В ее взоре запросто можно было прочесть и холодное презрение, и жгучую обиду, и бесконтрольную ненависть. Она бросала вызов одним своим взглядом, напряженной позой, огнем, что искрил в волосах. И это подначивало. Будто кто-то очень настойчивый нашептывал: «Ну же! Давай! Она уже давно принадлежит тебе! Только тебе…»
А ведь я собой почти гордился, как испытывал некоторую гордость за Дарини. Мне удавалось игнорировать эту девчонку с последней нашей эмоциональной встречи. До этого момента я был убежден, что держу себя в руках, но железные цепи вырвали с корнем, а зверь во мне ловко подбирался к своей жертве, мягко, не торопясь сокращая и без того крохотное расстояние между нами.
Знала ли она, в какой опасности находится ежедневно? Каким испытаниям подвергается мое терпение ежечасно?
Навряд ли, раз продолжала упрямо идти к своим неведомым целям, смысла в достижении которых я просто не видел. Училась на износ, как если бы действительно собиралась править, а не быть приятным, но невыносимым дополнением к супругу.
