С молодым человеком, сопровождавшим нас, мы распрощались на парковке, а дочь в свои руки я получила только в машине.
— И кто это такой был? — Полюбопытствовала.
— Сын одного хорошего знакомого моего отца. Он тут пока мэром числится. — Отмахнулся невозможный мужчина.
— Что? — Вскричала я. — Это был сын мэра?
— Чего ты так орешь-то? — Поморщился Геннадий. — Ну, сын.
Я только головой покачала и отвернулась. Это кто ж отец Корсарова? И с кем вообще я связалась? А с виду был такой хороший квартирант. Только моя жизнь умудряется запутаться в трех соснах и превратиться в черти что, благодаря моим собственным необдуманным действиям. Ну, хоть жениться не пришлось, на сей раз.
Геннадий затормозил у крупного торгового центра.
— Через полчаса вернусь. — Отчитался он и вышел из машины.
Ну и замечательно. Я хоть ребенка покормлю. Чувствую, она уже проголодалась. Пока Дарина ела, пока жевала шнурок от конверта, пока я прочитала новое Дарькино свидетельство о рождении, где в графу отец был вписан Корсаров Геннадий Борисович, а сама дочь теперь называлась Корсаровой Дариной Геннадьевной, полчаса и прошло. А я задалась вопросом, почему я не заметила смену фамилии ребенка? Вот все-таки чуяла, что меня где-то надули, и не ошиблась. Когда мужчина вернулся к машине с детской автомобильной люлькой, я и задала ему интересующий меня вопрос.
— Почему Дарина — Корсарова? — Я потрясла документом перед его носом.
Он непонимающе на меня уставился.
— А какая должна быть? — Он поставил люльку на заднее сиденье и принялся ее пристегивать.
— Топтыгина. — Я насупилась. Он вздохнул, и закрыл заднюю дверь. Обошел машину и сел за руль. — Ген, почему? — Не сдавалась я.
— Потому что она теперь моя дочь и будет носить мою фамилию. — Как-то нервно бросил он, всем видом показывая, что разговор окончен.
— Тебе отчества мало? — Истерично спросила я.
Нет, беременней, ходи, мучайся столько месяцев, рожай, а от мамы у нее только глазки? Он совсем, что ли? У меня даже слезы побежали от злости на такое его поведение. Корсаров покосился на меня.
— Мало отчества. Мой ребенок должен быть с моей фамилией. — Упрямо сказал он.
Ах, так?
— Разворачивай машину. Едем обратно в ЗАГС и все отменим. — Я тоже могу быть упрямой.
— Нет. — Уперся он. — Он уже двадцать минут, как закрыт и откроется только во вторник.
— Тогда, поедем во вторник. — Не сдавалась я.
— Нет. Я работаю. — Геннадий покачал головой.
— Р-р-р! — Прорычала я от бессилья. — Ты специально! — Наставила на него палец.
— Да. — Кивнул он. — Чем плоха моя фамилия?
Я прикрыла глаза ладонью.
— Тем, что она твоя. — Глухо сообщила ему. — Дарька — моя дочь.
— Теперь и моя тоже. — Безапелляционно заявил он.
— Только на бумаге. — Ой, дура я, дура, что повелась на первое же попавшееся предложение о помощи. Ничему жизнь меня не учит.
Корсаров стиснул зубы так, что желваки заходили, но ничего не ответил. Я молча стирала слезы со щек и даже не заметила, как мы подъехали к церкви.
— Я быстро. — Коротко бросил он и вышел.
Не было его минут пятнадцать. Вернулся он с мокрой головой и пахнущий ладаном. Стиснув зубы, промолчала. Не моего ума дело, зачем он туда ходил, хоть и было очень любопытно.
До дома ехали молча. А что тут еще скажешь? У него на все есть свой ответ. Крайне властный, жесткий и несгибаемый человек. Ага, как половая доска на пятьдесят. Из лиственницы.
У дома нас ждала девочка с щенком на поводке. Рядом крутилась любопытная Пулька.
— Здравствуйте. — С нами звонко поздоровались, когда мы подошли к калитке.
— Что случилось? — Отдала Геннадию дочь и присела перед животным.
— Мама сказала, что надо прививку сделать. У меня и лекарство с собой. Мама сама уколов боится, вот к вам и отправила. — Девочка тоже присела на корточки.
Прививка была сделана быстро. Делов-то. Это не Пулькину лапу лечить, где не один месяц уйдет до полного восстановления.
Вернулась в дом, помыла руки и вошла в комнату, где Корсаров прикладывал к лежащей на кровати Дарьке то один костюмчик, то другой. Мне тут же захотелось учинить что-то вроде скандала. Никогда такого не делала, но думаю, у меня получится.
— Зачем ты все это сделал? — В итоге устало спросила, поняв, что сил на скандал не осталось. — Ведь не ради субботних оладушек?
Гена оставил вещи на кровати и подошел, глядя прямо мне в глаза. Он не прятался, и я приготовилась услышать правду.
— Затем, что рядом с вами я не похож на труп. — Вдруг выдал он фразу, в которую вложил всю серьезность.
У меня лицо вытянулось от такого ответа.
— В смысле? — Уточнила.
Ответить он не успел, потому что после короткого стука дверь открылась и в дом вошла Анжелика, в девичестве Лапоткова. За ней шагнул высокий широкоплечий парень, которому она до подмышки не доставала.
— Всем привет. — Сестра стащила с себя шапку и пихнула ее в руки мужа. — Господи, еле доковыляла.
— Вы что, пешком шли? — Нахмурился Корсаров.
— Нет, просто Андрей одел меня, как капусту. — Она, проговаривая все это, снимала верхнюю одежду, под которой был кардиган, под которым была длинная водолазка, обтягивающая большой живот. — Обратно без одежды поеду. — Пригрозила она Догилеву. Тот только хмыкнул. — Чай нальете? И где моя племянница?
Она деловито прошла на кухню, помыла руки и отправилась к Дарьке.
— Тереза, в чем дело? — Корсаров растерялся, но чайник на плиту поставил.
А я поняла, что Анна Николаевна разрешила Лике сюда наведываться. Раньше, когда дед был жив, мы почему-то боялись обидеть старшее поколение и старались не общаться.
— Когда срок? — Я тоже прошла в комнату и кивнула на ее живот.
Сестра улыбнулась и автоматически погладила живот. Жест был очень знакомым, сама так делала, когда была беременной.
— Не знаю. Врачи одно говорят, УЗИ другое показывает. — Она вздохнула и пощекотала Дарьке пятку. Андрей умиленно наблюдал за супругой. — Гек, — позвала она. — Твой отец папе позвонил.
Мой сосед по дому тут же напрягся.
— И что сказал?
Анжелика недовольно на него посмотрела.
— Что ты обзавелся дочерью. — Она обвинительно направила на него палец.
Я голову на руки уронила. В этой деревне хоть что-то остается неизвестным? Двух часов не прошло, а уже все всё знают.
— Это все? — Ровно спросил Гена.
