Так как этот вопрос меня подзадолбал за вечер, я сорвалась.
— Нет. Ненормальная! — Проорала в трубку.
— Не ори. — Резко осадил меня Гек. — Видишь ли, деятельная ты наша, опеку на ребенка женщине, которая проходила лечение в психушке, никто не одобрит. — Добавил он.
Я глаза к потолку подняла.
— Вот я по своей воле там была, да? У меня посттравматический синдром был. У меня документы есть о полном выздоровлении и нормальной работе моей нервной системы. — Сказала.
— Да будь у тебя хоть сорок справок о полном выздоровлении….
— Ты поможешь, или нет? — Перебила нетерпеливо. — Или мне Виталика напрячь?
Корсаров не был бы собой, если бы спокойно не спросил.
— А ты уверена на сто процентов в своих действиях? Обратного пути не будет. — Поведал он мне.
Я озверела.
— Гек, если бы не была уверена, то не звонила бы. — Проорала в трубку, рискуя разбудить ребенка, спящего на втором этаже. Благо, ребенок глухой, да и Яшка додумался дверь на кухню закрыть. — Короче, лучше братцев напрягу. — Проворчала.
— Я помогу. — Согласился Корсаров. — Завтра документы подготовят, а послезавтра съездите в интернат и там все быстренько оформите. И еще в соцзащиту потом. Сразу говорю, там тетки страшные. Мне уже жаловались, когда Дарьку на себя оформлял.
— Разберемся. — Выдохнула я. — Спасибо.
— Не за что еще. Якову трубку дай. — Попросил он.
Послушно протянула телефон лысому мужику и обратила внимание на довольного Веньку. Хотя, он сейчас всегда довольный. Полина, кстати, тоже. Аж скулы сводит от них. Эх, ну почему я такая завистливая? Ведь люди же просто счастливы.
— Все. Завтра документы, послезавтра опека. Довольна? — Мрачно спросил Хохриков.
Я прислушалась к себе и поняла, что да.
— Вполне. — Ответила.
Яшка хмыкнул и съязвил.
— Теперь хоть буду знать, как твое довольное лицо выглядит. — Паразит лысый явно издевался.
Полина почему-то встрепенулась.
— Так, все, нам пора. — Громко заявила она и, схватив Веньку, потащила его на выход.
Хохриков устало опустился на стул рядом со мной и тихо попросил.
— Сядь.
Я секунду поколебалась, но все же послушалась. У самой ноги гудели, и тело ломило от сегодняшних приключений. На сто процентов я еще не оклемалась, так что перегружать организм было лишним.
— Я сегодня посплю на полу во второй комнате на втором этаже. — Сразу перешла к делу.
Яков мрачно на меня глянул. Вроде, с виду добродушная морда, а взгляд у него, как у снайпера в сезон охоты. Или он только на меня так смотрит? Надо бы понаблюдать.
— Нет. — Четко отрезал он. — Сегодня спишь на диване. — Добавил.
Я насупилась.
— К Тольке уйду. — Пригрозила.
Мужик гадко улыбнулся.
— Ребенка тут оставишь? — Спросил он.
Я нащупала на столе салфетку и швырнула в него. Жаль, тяжелее ничего не нашлось.
— Решил манипулировать ребенком? — Спросила, ничуть не злясь, так как сама такая же.
— Да. — Сознался он. — А теперь снимай одежду, посмотрю, как все заживает.
— Нормально все заживает. — Решила соврать я.
Хохриков задумчиво побарабанил пальцами по столу.
— Знаешь, Корсаров сказал, что для опеки было бы лучше, если бы я на тебе….
— Даже не говори этого слова. — Предупредила. — Ладно, смотри. Извращенец. — Стянула с себя футболку.
Яшка хмыкнул, взял меня за плечи, поднял на ноги и подтолкнул в сторону гостиной. Послушно дошла до дивана, куда меня настойчиво положили. Лежу, изучаю потолок, пока он расстегивает на ребрах корсет, который прописал врач.
— Болит? — Спросил он, надавив на зеленоватое огромное пятно, которое было на животе. Гематома почти сошла, но травмы все еще чувствовались.
— Слушай, еще раз так спросишь, я тебя отделаю, а потом буду на синяки нажимать и ласковым голосом то же самое спрашивать. — Огрызнулась.
Он вздохнул, отклеил пластырь от проколов, через которые мне селезенку ушивали, и осмотрел поджившие ранки. Достал из кармана крем и принялся намазывать поверхность.
— Обезболю. — Пояснил он свои действия.
Я раздражённо фыркнула, но мешать не стала. Проходили уже, он меня наручниками (откуда только взял) к кровати пристегнул и все равно намазал. Упертый мужик.
Вот и сегодня, намазал, приклеил снова пластырь, застегнул корсет и накрыл меня пледом.
— Спи.
А я что-то так сегодня вымоталась, что даже спорить не хотелось. Да даже сил на душ не осталось. Закрыла глаза, слушая тихие шорохи и передвижения Хохрикова по дому. Нашла в себе силы и передвинулась немного, освобождая место под еще одного человека. Я достаточно худая, так что места должно хватить и на Якова. Я ж не зверь какой, под порог на коврик его из собственного дома не выгоню.
Он еще немного пошуршал по дому и, наконец, лег позади меня на диване. Я тут же провалилась в дрему. Никогда не смогу уснуть, если по дому кто-то ходит. На грани сознания почувствовала, как на мой живот, затянутый в корсет, легла большая теплая ладонь.
Утро мое началось с тихого разговора, который происходил на кухне. Открыла глаза, зевнула и потерла лицо. Вроде бы, вчера и уснула не поздно, а все равно суставы немного ломит и общее состояние оставляет желать лучшего. Подтянулась, одним движением встала с дивана, немного размяла мышцы и принялась отжиматься. Потом приседания, растяжка, стойка на руках. Все, программа минимум выполнена. Теперь можно в душ и позавтракать.
Вымылась минут за десять, натянула на себя привычные спортивные брюки и майку и отправилась на кухню. Потрепала по макушке Кольку, уплетавшего простую яичницу с колбасой, которую додумался сделать Хохриков, и налила себе свежеприготовленного кофе.
— Я на работу сейчас уеду. К обеду подвезут мебель, присмотри. — Распорядился Яшка.
Я чуть не подавилась.
— Чего это я? — Насупилась.
Он как-то плотоядно окинул мою тощую фигуру взглядом и спросил.
— Будем дальше делить диван?
— Мебель, так мебель. — Быстро согласилась я. Шантажист хренов.
Он разочарованно поморщился и молча вышел из кухни. Колька все так же давился завтраком, пытаясь набить рот посильнее.
— Не спеши. — Села напротив ребенка. — Вас что, в интернате не кормили? — Спросила.
Парень тут же скис и принялся ковыряться в тарелке, тщательно пережевывая то, что было у него во рту.
— Кормили. — Ответил он через минуту. — Но там все такое было…. Невкусное и для здоровья полезное. — Вздохнул он.
