Тут уже психанул Сергей, который достал телефон, набрал номер мэра и высказал все, что думает о принадлежащем ему притоне, в котором и проходил мальчишник. Мэр, боясь потерять дружелюбие такого ценного налогоплательщика, тут же приказал дежурившей в сауне своей охране подхватить девушек и вывести из здания.
На этом я отключилась от камер и повернулась к девчонкам.
– Довольны?
Те, улыбаясь, кивнули. Мне даже братьев Митиных стало жалко, с такими то женами. Если они еще пару проверок устроят – мужики вообще будут бояться из дома выходить.
Все оставшееся время мы с девчонками проболтали о дурных мужских привычках, которые при взгляде на шефов мне будут теперь мерещиться.
Сеня приехал, когда я уже проводила девчонок и ложилась спать. Он быстро разделся, упал на кровать, подгреб меня к себе и пробормотал что-то вроде:
– Больше ни каких саун. Никогда в жизни. Не заставите.
***
– Это платье с меня свалится. – Я была очень раздражена в день свадьбы.
Ну что мне стоило посмотреть, какое платье мне велел пошить мой жених? В принципе мне до сегодняшнего дня было абсолютно фиолетово, в чем я буду. Хоть голой. Но сейчас мне было важно выглядеть красиво. Не для себя. Для него. Он достоин самой красивой невесты. Я знаю, что для него это все гораздо более важно, чем для меня.
– Не свалится. – Моня была непререкаема. – Там легкая шнуровка сзади. И вообще, могла бы и предупредить, что заказываешь вещи у меня на полразмера больше, чем надо, так как не любишь обтягивающие вещи. Я тебя меряла в последний раз четыре года назад, и ты определенно была попухлее.
Мне оставалось только сердито пыхтеть. Арсений сегодня ночевал в своей комнате в общаге, хотя все свои вещи давно перевез к нам. Папа тоже несколько дней назад переехал в дом, недалеко от нас, так что теперь мог нагрянуть в гости, предупредив за пять минут до прихода. Один раз такое он уже проделал, и долго веселился глядя на нас взъерошенных. Кстати, родитель вместе с Ваней во дворе украшают мою машину, за рулем которой сегодня будет папа.
В общем, отсутствие Есенина ночью настроения мне не прибавило. Что за дурацкие традиции? Хорошо хоть от выкупа, который решила замутить Есения, удалось отмахаться. Кстати, обе старшие сестры моего жениха тоже были здесь и придирчиво осматривали и обсуждали нижнее белье, которое мне на сегодняшний день подготовила та же Моника.
– Чулки какие-то развратные. – Ксения взяла пальчиками один белый чулок с ажурным рисунком.
– Ничего не развратные. Ты не видела те, которые мне Сережа купил. – Хохотнула Есения.
– А что он тебе такие вещи покупает? – У Ксюши глаза на лоб полезли.
– Он вообще, что попало в дом тащит. Заказал мне недавно кружку, со своей фотографией, а вчера пришла Галина Александровна в гости. Я ей в эту кружку чай и налила. Так вот, сидим, болтаем, смотрю, а на кружке Сережа уже абсолютно голый. Так стыдно потом было. – Вторая покачала головой. – Мы с девчонками переглянулись и дружно расхохотались. Мда, у Есении спокойно никогда не бывает.
Макияж мне делала сама Моника и предупредила, что тот супер стойкий, поэтому могу хоть обрыдаться, он никуда не денется. Рыдать я не собиралась, но предусмотрительность стилиста заметила.
Платье благодаря шнуровке действительно село хорошо. Туфли тоже оказались моего размера, правда, каблук оказался высоковат, так что до машины меня вел расчувствовавшийся от моего вида папа. Как и от машины до ЗАГСа, где меня уже ждал самый великолепный мужчина на свете. Арсений в синем костюме выглядел как Аполлон на Олимпе, я даже замерла на подходе к нему. Сеня тоже восхищенно уставился на меня.
Саму регистрацию я не особо запомнила, лишь фразу: «Объявляю вас мужем и женой». Вот после этого меня слегка затрясло, но муж тут же пресек мои нервные подергивания крышесносным поцелуем. Я даже забыла, где нахожусь. В мозгу только промелькнула мысль, что Есенина Аксинья Октябриновна звучит, как деревня в поселке на хуторе. Эх, придется привыкать.
А дальше все сплелось в какой-то бешеный калейдоскоп. Вот нас поздравляют родные и близкие. Вот при выходе на улицу, нас встречает весь мой отдел и вообще половина сотрудников компании. Фотограф, как больная бешенством пчела, носится вокруг нас, то отгоняя гостей, то заставляя встать поближе. Нас везут в дорогущий ресторан (подарок от шефа), где веселый тамада заставляет большинство гостей упиться в хлам. Вот мой муж (слово то какое) берет микрофон и говорит проникновенную речь, от которой у меня слезы на глаза наворачиваются. А уж сколько раз нам кричали «Горько» этим вечером, вообще считать не приходится.
Домой мы попали поздно ночью и встретил нас счастливый, что его покормят Байт. Заранее заготовленную миску с едой ему поставил Сеня и повел меня в дом. Ну как повел? Понес. Я даже перечить не стала, раз уж ему так нравится. Меня занесли сразу на второй этаж и посадили на кровать.
– Такая красивая. – Томно прошептал Арсений, стаскивая с меня шубку.
Так же аккуратно стащил туфли, я даже застонала от облегчения и пошевелила замученными пальчиками. Тут же получила поцелуй в колено, и Сеня скользнул мне под подол платья. Подвязку то он отказался снимать в ресторане, аргументируя, что муж он жадный и вещами жены разбрасываться не намерен, поэтому сейчас я почувствовала скольжение кружевной ткани вниз по ноге. Вынырнул муж из-под платья с кружевом в зубах. Это что, он зубами ее снимал?
– Теперь платье, – пробормотал Арсений, положив подвязку на тумбочку.
Я послушно встала и повернулась к нему спиной, чтобы он ослабил шнуровку. Но вместо того, чтобы заняться делом, Есенин легко прикоснулся пальцами к коже на открытом участке спины и повел ладонью вниз, вызывая у меня предвкушающие мурашки. Повернула голову и посмотрела на мужа, который с сосредоточенным выражением лица прикоснулся к краю платья.
– Сень, ты помнишь, что его снять нужно, а не гладить? – Решила я разрядить обстановку.
Он перевел взгляд на мое лицо.
– Ась, я сейчас пытаюсь не порвать твое платье, потому как испытываю неимоверное желание, набросится на тебя и прямо в нем …. – Он рвано выдохнул и наконец-то начал развязывать ненавистный бант шнуровки.
Уж не знаю, чего там Моника навязала, но развязывал он это все минуты две. В конечном итоге, когда платье соскользнуло на пол, меня просто развернули и толкнули на кровать.
А потом любили, нежно трепетно и терпеливо почти всю ночь.
***
– Сень, подожди, – остановила я мужа.
Сегодня, тридцать первого декабря, мы после готовки салатиков на кухне, поднялись наверх, чтобы одеть на себя хоть что-то более приличное, чем нижнее белье. До нового года еще почти шесть часов, так что мы абсолютно не торопились. Папа приедет только ближе к десяти, а никого другого мы звать пока не стали.
– Почему? – Он чуть притормозил, но лапать меня не перестал.
