Движения наездницы стали замедляться, после женщина изящно приподнялась, с удивлением разглядывая увядшее достоинство клиента и пытаясь сообразить, что теперь делать. Я поспешила дальше. Медленно продвигалась сквозь пустые комнаты, пока одна пара не заставила притормозить. Девушка, прикованная пушистыми наручниками, усиленно изображала страх и сопротивление, в то время как мужчина срезал с неё острым ножом кружевные чулочки. Это была игра, но оба ею увлеклись. Мужчина рывком раздвинул непокорные ножки, разодрал тонкие чёрные трусики.
Тень встрепенулась – там, далеко, где я давным-давно её заперла. Кровь хлестнула сильнее, энергия полилась стремительнее. В голове понеслись ассоциации, накрывая волной болезненных воспоминаний.
Тёмная комната, свечи на полу, расставленные в каком-то сложном узоре. Я пришла в себя уже здесь. Смутно помню, как меня готовили, мыли, расчёсывали – будто в дурмане, а потом снова провал. И вот я тут – обнажённая, руки прикованы к чему-то над головой, ноги – за щиколотки к углам кровати.
Сомнений, что со мной станут делать, нет. Только зачем такие сложности? На романтический вечер не похоже, усмехнулась про себя. Уж скорее на пугающий до дрожи ритуал.
Тёмные фигуры за краем света – не удавалось их рассмотреть, лишь чувствовались липкие взгляды и струящаяся, едва сдерживаемая похоть. Возбуждение, которое я впитывала всем телом.
Поёрзала, слишком отчётливо ощущая собственную беспомощность и уязвимость. Слишком свежи были в памяти события минувшего дня – Трамм, Гер и я на столе под их пристальным осмотром. Умелые руки на моём лоне, ненавистные и одновременно такие желанные ласки.
Я дёрнулась, цепи впились в запястья и лодыжки.
– Спокойно… – прошипело где-то вовне, одна из фигур словно говорила что-то другой, но я не слышала. Только нарастающий вибрирующий гул.
Внезапно прямо перед кроватью вспыхнул светящийся столб. Я прищурилась, пытаясь разглядеть возникшую в нём фигуру. Вспомнила, они вчера о ком-то говорили… собирались кого-то прислать. И как-то сразу поняла – его.
Он стоял обнажённым в круге неизвестно откуда лившегося света. И был слишком, нечеловечески хорош. Свет начал тускнеть, позволяя лучше рассмотреть.
Правильная фигура, каждая мышца вплетается в общий рельеф, словно крича о совершенстве. Нечеловеческом совершенстве.
Если он будет моим первым мужчиной…
Нет, это всё отвратительно, конечно! Но лучше же, чем Трамм…
Остальные присутствующие притихли, затаили дыхание, ожидая.
Красавчик окинул меня взглядом, внизу живота начал наливаться ком. Насколько позволяли цепи, сжала коленки, до исступления желая потереться обо что-то своим бесстыдно выставленным на обозрение лоном.
Чем меня опоили? Откуда такая реакция на незнакомого мужчину? Или всё-таки дело в том, что он не человек? Но и не меченый, насколько я могу судить. Кто же тогда?
– Я не буду этого делать, – проговорил красавчик, сложив руки на груди. Смешно, но первой мыслью была обида. Он меня не хочет! Конечно, я же обычная, а он вон какой…
Второй – благодарность. Если не хочет, никто же не заставит?
Третьим пришло осознание. Заставят, ещё как.
– Будешь, – прошипел голос одного из вчерашних гостей.
Красавчик выгнулся назад, глаза затопил пронзительный изумрудный свет – ни радужки, ни зрачков, только жидкий огонь.
Мама… Неужели всё-таки меченый?! Не демон же, в самом деле! Их, говорят, в человеческое тело не загнать.
В следующий миг он упал рядом со мной. По спине расплывалось кровавое пятно. Ещё миг – и пятно исчезло, словно и не было никогда. Осталась только чёрная паутина выжженной татуировки. Метка?! Всё-таки меченый?!
Метки меченых обычно проявляются на груди. У сердца. Там, где обитает их тень.
Похоже, какая-то сдерживающая печать. Да он силён, если может с ней справляться!
Откуда он у них?!
И почему именно он нужен для ритуала?
Ох, мама, как же многого я не знаю!
Так вот от чего оберегали меня родители. Вот почему так тщательно следили, чтобы никем не увлекалась, переезжали из города в город…
Но ведь это не могло продолжаться вечно? Чего же они ждали, но так и не дождались?
Тогда эти мысли мелькнули и исчезли. Исчезли, чтобы вернуться значительно позже, заставить меня пойти в библиотеку и искать, искать, искать…
А в ту ночь одна из тёмных фигур выступила из-за края света и плеснула чем-то на мой живот.
Кожу прожгло словно кислотой, она въедалась внутрь, выворачивая нервы. Я закричала, заорала от безумной боли.
– Прекрати, – глухо произнёс меченый.
– Ты знаешь, как это прекратить.
– Я не буду… – мужчина замолчал, словно борясь с чем-то внутри себя. С приказом? С печатью?
– Ты будешь смотреть, как она умирает, – в перерывах между собственными криками слышала я.
– Лучше смерть, – произнёс он. Нет, пожалуйста! Кажется, я взмолилась. Наверное, лучше, но не такая дикая, разъедающая боль!
– Медленно. Я буду возвращать её к жизни. Её поимеет каждый мужчина ордена. И снова убивать. И так много раз. А после найду другую, и всё повторится. И опять.
– Я не дам тебе в руки контроль над ней… – на лице призванного выступила испарина, я видела, как он сражается с чем-то внутри себя из последних сил.
– Взять тебя было ошибкой, командир, – Гер уже не скрывался, разглядывал нас совершенно ледяным взглядом. – Но мы ведь оба знаем, что я в любом случае добьюсь своего? Твоё желание желательно, но не необходимо. И мы оба знаем, что твоё тело всё равно её поимеет, правда? Но тогда она будет орать от боли, а не от наслаждения.
– Заткнись. Я всё сделаю, – я ощутила на себе взгляд… никто и никогда так не смотрел, как этот неизвестно откуда взявшийся… неизвестно кто!
– Не плачь, – он склонился надо мной, провёл рукой по щеке, и боль неожиданно отступила. – Сейчас пройдёт.
Снова прикосновение – на груди, животе. Слёзы облегчения, как же приятно!
– То-то, – довольно кивнул Гер.
– У меня условие. Забери отсюда всех своих мудаков.
– Ты не в том положении, чтобы ставить условия, – хмурый взгляд окатил моего спасителя.
– Можешь поискать замену. Я не рвусь в твой сучий ритуал.
Вопреки грубым словам, прикосновения оставались мягкими.
