– Ты приказы-то соизмеряй, – хмыкнул я, складывая руки на груди. Очень уж чесались, а показывать раньше времени, что снова могу его достать, я не планировал.
– Приказ был однозначен, – недовольно отозвался магистр, пытаясь понять, о чём я.
– Только не соотносим с приказом слушаться жён, которых ты же меня заставляешь иметь.
– Любая дубина о двух концах, – философски пожал он плечами.
– Только магистр – дубина с одним концом, – хмыкнул я. – Что надо-то? Соскучился?
– Раздевайся, – сердито рявкнул магистр.
– Уверен? Неужели илотки больше не удовлетворяют?
– Заткнись и исполняй, – по спине прошёлся холодок передаваемого в печать повеления. Пожав плечами, я принялся снимать одежду.
ГЛАВА 8.4.
Аделина
Муж ушёл, словно ужаленный в одно место. То самое, всеми мужчинами почитаемое. Я сложила руки на груди, в упор уставившись на Тильду. Не нравился мне её интерес к Ша-Дарру. Даже если он и не «настоящий» муж, но пока что – мой!
Девушка заёрзала, смущённо отведя глаза, попыталась заговорить о чём-то постороннем, но я беседу не поддержала.
Тильда всё чаще бросала взгляды на лестницу. Я тоже ожидала Эмиля – но тот, похоже, заснул вместе с дочерью. Ну или нашёл более интересное занятие, чем болтовня с нами.
В животе продолжали бродить какие-то давно забытые, похороненные желания, которые нельзя было выпускать наружу. И держать внутри стало вдруг слишком тяжело.
Это всё паршивец Ша-Дарр с его «лет пять оргазма не испытывала»! Была бы я уверена, что близость с мужчиной не привлечёт внимание Трамма, который одно время полностью контролировал всю мою сексуальную энергию… Ни за что не вернусь обратно!
За последние дни меня посетило больше воспоминаний, чем за последние годы!
И среди них одно из самых кошмарных, которое я так долго отгоняла от себя…
Звон и запах, запах и звон… Бесконечный, нестерпимый, зовущий…
Откуда они возникали по ночам, я узнала много позже, а поначалу просто не могла понять, что происходит. Казалось, я так хорошо скрыла и возраст, и происхождение, казалось, пребывание в частном пансионе поможет пересидеть страшные времена и выйти с необходимыми документами. Но лишь сама загнала себя в ловушку.
Звон поднимал посреди ночи с постели – едва уловимый, раздающийся прямо в голове глубинным зовом, которому невозможно перечить. И я вставала, стараясь не шуметь, мягко ступала тёмными коридорами, совершенно точно зная, куда идти.
Но в тот день он застал меня посреди коридора днём, когда я смотрела в окно, молясь всем высшим силам, хоть богу хоть демону, чтобы мой спаситель пришёл за мной. Мой мужчина. В животе ещё клубилось нереализованное возбуждение, но даже стыд от того, что произошло в кабинете директора, как-то померк по сравнению с возродившейся надеждой. Даже отсутствие белья, страх, что Радт снова подкараулит, что юбка задерётся, что кто-нибудь узнает… Всё померкло, лишь единственное воспоминание о горячих, сильных руках, нежных, требовательных губах и прикосновениях, дарующих нестерпимое наслаждение, горело ярким зелёным огнём в сердце.
И тут меня накрыло этим зудящим звоном, которому невозможно сопротивляться. Не успев удивиться, я превратилась в послушную куклу, идущую на призыв хозяина.
Смутно помню, куда вёл меня зов. Директорское крыло, где я обычно не бывала – Трамму как правило хватало кабинета, находящегося в центральном здании, и прилегающей к нему небольшой подсобки. Вниз, наверное, закрытые помещения, тайные комнаты, тьма знает что ещё. Вряд ли я смогла бы вспомнить, куда именно шла. Но место узнала точно: тот зал с кроватью, где проходила моя инициация…
В голове ещё крутились обрывки вопросов, страх, догадки одна страшнее другой. Ноги подкашивались от ужаса, когда Трамм приказал раздеваться. Руки двигались сами, крик застыл внутри, не имея возможности вырваться. Абсолютная беспомощность.
А после провал. Смутно помню, как прибывали незнакомые люди – не то по Лучу, не то другим непонятным способом, просто появлялись. Нарастающий звон и запах. Руки и ноги в цепях – широко разведённые на обозрении всех этих мужчин. Их возбуждение, азарт, предвкушение, извращённое удовольствие. Прикосновение шершавых мужских ладоней к лицу, груди, животу…
И дальше – полная, совершенная пустота в воспоминаниях.
Не знаю, что со мной вытворяли, и, наверное, к лучшему. Когда я очнулась в кровати, всё тело ломило, в глаза бил зелёный, умиротворяющий свет.
– Сдох, – услышала я, приходя в себя.
Нет, пожалуйста, нет! Только не это!
– Кто? – прохрипела, отчаянно цепляясь за надежду. Даже остальные вопросы – почему я тут, что случилось, – казались не настолько важными. Впрочем, они так и остались без ответов.
– Надо же. Ещё помнит, – знакомый голос… Гера, что ли? Или кого-то из его приспешников? Звучал словно издалека или через какое-то передающее устройство.
– Я же говорил, – усатая физиономия Трамма склонилась надо мной, вглядываясь в глаза.
Я прислушалась к себе. Меня заставили всё забыть?
– Сдох твой д… дебил, – бросил в лицо Трамм.
«Нет!» – взмолилась я про себя. Слёзы потекли по щекам. Его поймали? И, возможно, убили… тут же? Снова какой-то ритуал? Для чего понадобилась я?
– Пожалуйста… – шепнула я, отчаянно желая знать и боясь правды.
– Больше можешь его не ждать, ты теперь только моя.
Вопросы пришли много, много позже, когда боль потери и опустошения притупилась.
Теперь только его? А раньше? И кем он всё-таки был, мой несостоявшийся спаситель?
Безумно хотелось спросить, как он погиб. Несколько раз я почти решалась. Но вспоминала, как пришла жаловаться на Радта и чего добилась. И не рисковала. Правды не узнаю, только разозлю хозяина.
Со временем черты стёрлись в памяти, смазались в один почти безликий образ. Однако Трамм так и не добился того, чего хотел. Я притворялась, врала, научилась делать безразличное лицо при любом, даже самом неожиданном упоминании. Собирая по крупицам осколки воспоминаний, которые помогали мне жить, искать выход и, в конце концов, сбежать из пансиона. Я не забыла о нём, образ моего первого мужчины остался в сердце навсегда незримым эталоном.
А теперь этот самец, которого я с какого-то перепугу решила взять в мужья, пробуждает самые болезненные воспоминания, заставляя вновь и вновь переживать то, что, казалось, давно уже отмерло.
Я бросила сердитый взгляд на дверь. И где бродит, интересно? Неужели даже на морозе нашёл очередную юбку, под которую можно забраться? Или заглянул в соседний домик? Он же даже куртку не надел! Ненавижу мужиков.
