Глава 1. Мои сестры и новорожденный брат Прокурор
13:45 Сухоревский выйдет из офиса
Затаив дыхание, я довела черную стрелку по левому веку. «Ретро»-макияж в духе 60-х не мой сильный конек, поэтому ровной линия получилась только с третьего раза.
13:47 Сядет в машину
Интернет рекомендовал комплектовать стиль «Ретро» ярко-алой помадой с холодными ягодными нотами. Отличный совет во время шоппинга, но никакой, если у девушки дома только три тюбика помады. И лишь один цвет с натяжкой можно назвать алым.
Я решительно вытащила красный карандаш из детского набора для рисования, взятый с боем у Елки. Нанесу им цвет как основу, а помадой заполирую. Сверху добавлю побольше блеска. Сегодня рот должен выглядеть созданным для стонов, а не для слов.
13:58 Остановит машину у входа в ресторан «Сноб-бади»
В принципе, вполне можно было надеть и колготки. Но. Моя уехавшая за границу на учебу старшая сестра Фира как-то сказала - одно знание что именно ты носишь под юбкой, может кардинально улучшить цвет лица.
Поэтому, никаких колготок, только чулки. Черное обмундирование вместе с отличным шелковым комплектом белья я когда-то приобрела для важного свидания, которое так и не состоялось. Что ж, сегодня, милые кружавчики, ваш день.
14:00 Зайдет в ресторан
Итого: у меня только две минуты на привлечение внимания. Из ресторана господин Сухоревский выйдет уже не один, а разговаривая со своим финдиректором. Тот речитативом расскажет последние сводки, а владелец концерна «Золото мира» отдаст в ответ короткие распоряжения. И они уйдут за горизонт… То есть сядут в машину и укатят на бесконечные совещания, где объект уже не достать.
Встала на каблуки. Готова. Остался один завершающий штрих.
- Саньк, а Саньк, куда это ты собралась? – Хая, моя пятнадцатилетняя сестра, как всегда была сосредоточена, с хмуро сведенными бровками.
Целый год она сочиняла какие-то тексты, из которых до сих пор не показала мне ни строчки, чтобы «не спровоцировать на лишние комплексы и переживания». Мое «эго» благодушно щадили, но время от времени напоминали, чтобы я быстрее добилась успеха в карьере журналиста. Хая, конечно, постарается еще немного "попридержать свою звезду", но не жалеть же меня вечно.
- По делу, - обтекаемо ответила я, - поэтому Прокурор – на тебе.
Она еле заметно поморщилась, но промолчала. Умница. В семье непростые времена, и без нашей помощи родители бы не справились. Прокурор, а так папа с затаенной надеждой называл нашего младшего брата, родился крикливым, капризным и вечно голодным.
В итоге ухоженная, красивая особой «сдобной» красотой мама, которая всегда повторяла за Софи Лорен, что женщина после сорока уже настолько самостоятельна и самодостаточна, что сама вправе решать, сколько ей лет и где у нее талия… наша пухленькая мама истончалась на глазах.
И она, и папа упрямо отказывались от приходящей няни, не желая пускать незнакомого человека в наш привычный семейный быт. Поэтому Хае и мне приходилось много возиться с Прокурором. Хая как-то сказала, что очень ждет пока брат вырастет и начнет ее понимать. Вот тогда она посадит его на стул и выскажет все, что о нем думает.
- Ты ему скажешь как ты его любишь, - улыбнулась я.
После отъезда старшей сестры я особенно остро стала ценить родных. Иногда, только потеряв, мы понимаем чего лишились.
Пора.
Парик. Сумочка. Из дома я вышла стервозной красоты брюнеткой.
Больше недели я собирала информацию, чтобы подобраться к этому типу. Игорь Сухоревский, публичный человек и непубличный олигарх, ценил доллары в банковских упаковках, уважал коньяк и имел слабость к беспомощным брюнеткам.
Насколько я знаю, предпочтения по цвету волос не так распространены среди мужчин, как считает общественное мнение. На третьем курсе для курсовой статьи я опросила около восьмидесяти студентов-молодых людей, затем повторила опрос на следующий год.
Преподаватель тогда назвала меня «впечатляюще упорной ослицей» и еще долго приводила в пример на занятиях как эталон журналистского основательного подхода.
Оказалось, мужская склонность к цвету волос заинтересовавших их девушек - или вообще отсутствовала, или часто менялась со временем.
Как мы увлекаемся цветовой гаммой, в одном сезоне предпочитая красные оттенки, а в следующем - коричневые, так и парни меняют симпатии от блондинок до рыжуль. Только редкие упрямцы последовательны в своем выборе и западают на определенный тип девушек. Есть у меня предположение, что, если внешность для этих эстетов так принципиально решающа, значит, должны присутствовать и другие внешние, мало заметные незнакомым людям фетиши.
Поэтому пришлось покопаться в социальных сетях, чтобы досконально изучить выбор капризного господина Сухоревского. Я распечатала увеличенные снимки пяти последних его пассий и теперь повторила как могла маркеры его предпочтений.
Стрелки, яркую помаду, темные волосы, короткую юбку. С маленькой аккуратной грудью вышла накладка в прямом смысле. Еще до недавнего времени я бегала плоская, как мальчишка, и вдруг, буквально за пару лет, обзавелась, как говорит мама, «нашей родовой грудью». Полновесным третьим размером с угрозой в конкретное такое D.
Беда была в том, что Сухоревский крупный бюст на дух не переносил, предпочитая размер-прыщик или, в крайнем случае, милые дульки. То есть даже близко не мои эпохальные пушки, когда-то "расстрелявшие" чистую дворовую дружбу с соседскими мальчишками. Что я не простила своему бюсту до сих пор.
Для получения нужного минималистичного эффекта, пришлось вытаскивать с антресолей гардеробной корсет от выпускного платья, стягивающийся с помощью мелких крючочков. И поднимать этот «испанский пояс»до подмышек.
В 13:55 на углу ресторана «Сноб-бади» стояла мечта влажных снов мистера Сухоревского. Эффектная вобла еле дышала, таращила глаза и проклинала владельца «Золота мира» с его дурацкими предпочтениями, анорексическими склонностями и мужским упрямством.
Через две минуты я начала движение. Тонкий плащик пришлось расстегнуть, несмотря на весеннюю прохладу, чтоб создать впечатление полетности.
В руках - пакет с уже надорванным краем, его я крепко удерживала пальцами. Рассеянный взгляд и улыбка. Подняла голову, засмотревшись на витрину. Обратный отсчет. Три. Два.
Один. Меня толкнул крепкий мужчина средних лет, выходящий из машины. Его охранник-водитель выскочил и замер, остановленный успокаивающим жестом хозяина.
Крупное тело с почти незаметной рыхлостью, тяжелая челюсть, широкие, почти сросшиеся брови. Игорь Сухоревский собственной персоной.
Качнувшись, я выпустила край пакета и содержимое начало выпадать через расползающийся разрез. Ручки, листы бумаги, маленький блокнот, компактное издание «Замка» Кафки. Белым беззащитным водопадом в грязные лужи.
