- А что это нам даст? – спросила я прямо.
- Ну, ходить будем вместе, - тихо произнесла золотоволосая, прячущая глаза лань.
- Ходить я сама умею, - как командный игрок, я ценила коллективизм, но только в его полезном проявлении, - давайте помогать друг другу в том, то, что не умеем.
- Ну, положим, ходишь ты плохо, - заметила прямолинейная Клава, - мне два раза ногу отдавила на повороте.
- Протестую! – вот несправедливости я терпеть не намерена. – Это я танцевала. Хожу я – дай бог каждому. Сколько себя помню - никаких претензий к ногам.
Я и правда, как ходить в детстве начала, так и продолжала удачно. А бегала еще лучше, всех мальчишек-приятелей на играх обгоняла. И уж к моим длинным стройным ногам ни от кого раньше претензий не слышала. «Делать ноги» я умела во всех смыслах. И показать в шортах. И смыться, когда надо.
- У тебя не ноги плохие, а бедра плохо работают, - тихо проговорила скромная Илона.
- Бедра – жуть, - тут же присоединился внимательно слушающий Казимир, - как вообще ты живешь с такими бедрами! На них смотреть страшно, шаг больной, кости как гвоздями прибиты. Бедные твои бойфренды, заранее им сочувствую, никакого диапазона.
На некоторое время я выпала из разговора. Возникло ощущение, что я попала в параллельный мир, только там неблизкие мне люди могли обсуждать как «работают» мои бедра.
- А задница как отклячена? – не мог остановиться хореограф. – Ты что, простых правил не знаешь? Будешь завтра у меня с пятью рублями танцевать (14). С одним чувством ритма, милочка, ты далеко не уедешь. Поэтому, так уж и быть, для Николя постараюсь. Мясо твое будем собирать в кулак.
Больше стоять на проходе не хотелось. Отлично я на конкурс попала. Не кормят, не поддерживают, только издеваются. Этот конкурс как зеркало жизни. Процесс то в радость, то подбешивает, и подозреваю, что все может плохо закончиться, а остановиться не могу.
Впечатлений сегодняшнего дня хватило. Коротко попрощавшись, пробурчав: "Ой, спешу", я развернулась и пошла. Куда-то по коридорам. Шла себе и шла, подальше от остальных. Вслед что-то крикнул Николя, я даже не оглянулась. Пусть между собой обсуждают мясо, бедра и прочее. Без меня.
Рывком открыла дверь во двор. И с грохотом захлопнула ее за спиной.
На языке была горечь. Желудок бурчал. Моргнула несколько раз, чтобы смахнуть слезы. Обычно я плакала только от боли. И после отъезда Фиры, скучая по сестре. Но вот так, чтобы от обиды на незнакомых мне, чужих в общем-то людей – никогда.
Промокнув ладонью глаза, я оглянулась. И застыла.
Я стояла в лесу. За моей спиной находилась покосившаяся крошечная сторожка с закрытой на брусок дверью. А вокруг могучие старые деревья почти без подлеска.
Ветерок. Пение птиц. Ни поместья. Ни следа дороги. Никого кроме меня.
Прежде всего, я сорвала с двери брусок и распахнула ее. Прямо в лицо дохнул спертый воздух давно неиспользованного жилья. Внутри было мрачно и сыро. Сбитая из досок мебель, в зияющих дырах пол. Сюда много лет не ступала нога человека.
Черт-черт-черт. Я испуганно начала оглядываться, отступая от домика. Но не увидела ничего нового. Тот же лес. Та же сторожка.
Саня, сосредоточься. Ты не сошла с ума. Мозг – единственное оружие сейчас, не обижай его, он незаменимый ресурс, возврат и замену никто делать не будет. Значит, надо любить и ценить такой, какой есть. И он ответит сторицей. Я уверена, я абсолютно уверена – мой разум великолепно работает и быстро вытащит меня отсюда.
Уважаемый мозг, что произошло?
Так, Саня. Ты хотела уйти подальше. Оу. Впечатляюще себя послала, нет слов. Хорошо, что не умею материться, даже боюсь представить, где могла я оказаться с таким развитым воображением, если бы добавить привычку к крепкому словцу.
Захотела одиночества. Пожалуйста, сколько угодно безлюдного леса.
Что делать… Что делать? Что делать?!
Я обежала избушку, заглядывая под каждый куст. Посмотрела в темноту чащи. И вздрогнула от страха. Нет, туда я точно не пойду. По крайней мере, пока не отчаюсь от голода и жажды.
А ведь я знала - нужно поесть! Как чувствовала пятой точкой, теперь только полное доверие, исключительное послушание интуиции.
Скажет мне внутренний голос: «Пора жрать, Саня». И я сразу в три горла, про запас, со стратегическим расчетом на случай безлюдного леса и пустой избы. Чтобы всегда быть готовой к внезапной телепортации. Как некоторые арабские женщины обвешиваются золотом, чтобы всегда быть готовой к разводу (15).
После круга трусцой я начала ровно с того места, где очутилась. Дверь. Когда я сюда попала, я точно шагнула через дверь. И захлопнула ее, дурища.
Схватив за брусок, зажмурила глаза и зашептала:
- Асташево, Асташево, Асташево!
Дернула. И опять вдохнула вонь гниющих досок. Закрыла.
Надо очень захотеть, очень. Чего я хочу?
- Домой! – заорала я, и чуть не вбежала по инерции в сторожку. Не выходит. Не очень-то я хочу в родной дом, - неожиданно.
От переживаний и лесной прохлады меня начало ощутимо потрясывать. Саня, если ты не поймешь, что же ты действительно хочешь, то ждет тебя вместо танцев пробежка по дикому лесу, а вместо Сухоревского - горячее интервью с медведем.
Чего я сейчас желаю от всей души? Хочу видеть людей и быть в тепле с куском колбасы в зубах.
Я закрыла глаза, напряглась и рванула за ручку. Скрип. Из проема донеслись тихие голоса, музыка и запах еды. О. О. Быстрее! В олимпийском прыжке я сиганула внутрь и, плотно закрыв за собой дверь, осела на пол.
Хотелось смеяться и плакать одновременно. Сара Бузикова – маг-портальщик, мама моя дорогая. Хожу между дверями, прыгаю в неизвестные места, но все мои дороги ведут в лес. Хотя…
Я прислушалась.
- А мне понравилась та страстная рыженькая, которая Настя. Кто она по коду? Ариэль. Да. Вот Ариэль – с большим потенциалом крошка.
- Я бы поставил, признаться, на прелестную блонди с гривой до задницы. Если бы она не была настолько испугана на первой же репетиции.
- Рапунцель? Да, фактурка – прелесть, а характер – жидковат, - сообщил чуть надтреснутый женский голос, с легко узнаваемыми модуляциями Агаты Вадимовны.
Спонсоры. Конкурс. Какое облегчение. Я попала на какую-то закрытую тусовку спонсоров. Хотелось вскочить и закричать: «Ура», но глупо так спалиться и подвести Сухоревского. Дорогой организм, я раскисну обязательно и прокричу что нужно, даю тебе слово. Просто чуть-чуть попозже. В своей кровати и без свидетелей. А пока – надо понять, почему меня отправило именно сюда.
Пришлось подползти к спинке дивана и осторожно выглянуть из-за него. Ух. Человек тридцать ходили, сидели и стояли в роскошной гостиной. Выход наблюдался метрах в четырех. В принципе, можно было по стеночке прошелестеть.
