И быстро-быстро, пока они не опомнились, пошла к лестнице.
Ступени потоком летели под ногами, сливаясь в коричневую ребристую ленту. Я почувствовала себя безумной белкой в игрушечном барабане. Происходит что-то странное, но я не успеваю остановиться и подумать, приходится продолжать движение, чтобы не поломать ноги.
Вылетев на свой этаж, я почти пробежала до поворота, громко шлепая по холодному мрамору. Схватилась за ручку своей двери, дернула. И - оттуда дохнуло прохладным уличным воздухом. Чтоб. Тебя. Захлопнула. Открыла. Опять ночная улица. Внезапно тяготы всего дня незримо упали на плечи, заставляя сжиматься от холода и одиночества.
Закрыв дверь второй раз, я несколько минут постояла, пытаясь успокоиться, шумно дыша через нос. Омм. Омм.
- Саша, вам помочь?
Мои каменно сжатые ладони крупно задрожали. Сил оборачиваться не было.
Осторожно, словно боясь вспугнуть, мужские руки легли на плечи.
- Обидели? Ты была и так испугана, а тут мы со своими подтруниваниями. Извини, это следствие дурной привычки, постоянно друг над другом шутим.
Я молча кивнула головой, принимая извинения.
Полунин развернул меня и прижал лицом к себе, погладил по голове, очень деликатно, еле касаясь. Так мы и стояли. Я дрожала. А он гладил. Скользил пальцами по спутанным, еще влажным после душа прядям, мягко, словно перышко – по плечам, тепло – по предплечьям. Потом обхватил мои холодные, до сих пор сжатые пальцы и подул.
Я оттаивала, еще подрагивая, но уже согреваясь в горячих заботливых объятиях. Устаиваясь удобнее. Уже втискиваясь носом в загорелую надежную шею, еле заметно пахнущую коньяком и яблоками.
Сцепленные ладони, наконец, разжались, очень удобно пристраиваясь у Артема на груди, прижимаясь к тонкой ткани рубашки.
Меня подхватили на руки. Я понимала, что не первую и не последнюю вот так легко поднимает опытный харизматичный мужчина. Но я устала. И еще мне нравилось, как он на меня смотрел. Тогда, в ресторане. И недавно в коридоре. Вообще нравилось, как смотрит.
А сейчас Артем открыл за меня дверь. Героический поступок. Теперь я понимаю, почему перед девушками надо открывать дверь.
Двери – страшные.
Пусть для многих двери олицетворяют возможности, для меня они стали опасностью, неизвестной, пугающей западней. Мне нужно с ними разобраться. Убрать из своей жизни или использовать как новый ресурс. Освоить волшебный талант словно дополнительную руку или ногу, но, в любом случае, взять под полный контроль.
Полунин внес меня, уже с закрытыми глазами, клюющую носом, в комнату и положил на кровать. Сквозь патоку дремы я подумала, что не хочу, чтобы он уходил. Он стоял, наклонившись и подушечкой пальца разглаживая вертикальную напряженную морщинку между моих бровей. А потом я уснула.
И мне приснилась странная фраза:
- Прости, девочка, но я дал себе слово.
На третьем этаже...
- Парни, - сорокапятилетний Ципперсон, «парень и Серега» только для близких друзей, трижды разведенный свободный как ветер хищник, великолепный аналитик и прожженный игрок, знал, как важно первым метить территорию, - девочка моя.
- Поборемся, - заявил Эдуард Балакирев. Многих красоток он возводил на шоу олимп, его протеже играли в фильмах, пели на международных конкурсах, вели передачи на телевиденье. И редкий бриллиант он определял сразу: по растерянности глаз, смешливости губ, легкой искристости ответов и осторожности молчания.
- Я с утра за ней слежу, - мрачно сообщил Сухоревский, - предлагаю без драки и споров. На кого первого среагирует.
Молчащий Артем не сводил взгляда с лестницы, по которой убежала Александра.
- Что-то с ней не то, провожу, - пробормотал Полунин. И пошел за девушкой.
- Хаааа! – рассмеялся Эдик. - Пока мы тут договариваемся, этот олимпиец уже за медалькой рванул. Девчонка сейчас в растрепанных чувствах, он же ее сейчас теплую зафрахтует. Я тоже пошел.
- Стоп, - Ципперсон выставил широкую ладонь, - не пыли, Балакирев. Ты ему друг или вы покурить выходите? Вооот! Твоему товарищу тридцать шесть, в голове хрень про девственниц, мы больше года с ним бабы не видели, а с тобой только вчера дикторшу бровастую делили, так?
Клетчатый недовольной хекнул, глядя на лестницу, но вслед все-таки не пошел.
Зато Сухоревский был не согласен.
- Я не понял, - глухо сказал он, - я был первый. Полунин давно уже не просто занимается шоу, он сам - шоу. Человек, сука, праздник. Для него все девки как мероприятия, плату забрал, календарь перелистнул. Все. А у меня к ней, может, душа лежит. Я уступать не буду. Если через пять минут «проводов» за стол к нам не вернется, я тоже пойду, на рекогносцировку (22).
Ципперсон почесал пузо и развел руками.
- Добро, парни. Если по дружбе играть не хотите, я тоже пасовать не намерен. Чай не гой (23). Начинаем забег без приоритетов и правил. Кто первый девочку нагибает – тот прямо с моими пижамными штанами ее тепленькую и забирает. По рукам?
И они ударили по рукам.
Глава 14. День, который многое изменил
Меня разбудило отличное настроение. Лучи солнца едва набирали силу, с трудом заползая на подоконник. Я улыбалась, щуря глаза и блаженно потягиваясь. Не понятно, чего сейчас хотелось больше: валяться в уютной постели или петь и танцевать.
Отдав дань шелковистому белью и полежав минут пять, я все-таки встала и пошлепала в ванную комнату, даже не заметив, как начала напевать вчерашнюю мелодию общего танцевального выхода. Пол шестого утра. А ведь я всегда считала себя совой, вот как благотворно на организм действует чистый загородный воздух.
Дверь, на всякий случай, не закрывала. Да и за ручку взялась, почти не дыша. К моему облегчению, утро решило остаться великолепным и обойтись без подвохов и подножек. Дверь открывалась туда, куда и должна была по задумке архитектора, из моей спальни в мою же ванную. Какое облегчение.
После тренировки я серьезно займусь изучением своей способности, а пока – надо подготовиться к репетиции.
Вскоре планшет был включен, и я старательно раскладывала на составляющие движения записанные части танца. До завтрака хорошо бы успеть выучить еще пару кусочков Казимировского безумия.
- Раз, два, три, четыре, пять. Саня будет танцевать! - скандировала я, двигаясь по сложенным вместе элементам и перекрикивая мелодию. – Ноги выше. Сбросим жир. «Браво» – скажет Казимир! Все получится путем! И подавится Артем!
Я повторяла и повторяла движения. Танцевальные па давались нелегко. Мой здоровый организм, обычно весьма активный, утверждал, что вот такой мышцы вообще не существует, это гнусная инсинуация и поклеп на хрупкое девичье тело. А вот это лучше вообще не делать, у него тут нежненько, здесь кругленько, а тута – просто забудь, несносная, это припасы, их нельзя трясти.
