Бася облизнула губы. Ей нечасто задавали вопросы и это несколько сбивало репортершу с толку. Она привыкла действовать наскоком, оказывая давление на растерянных и пытающихся быть доброжелательными девчонок. Встречные вежливые атаки стали для Бастинды неожиданным и неприятным опытом.
- Ну не знаю. Некоторые девушки очень нервничают из-за конкурса. Мы же можем говорить с тобой откровенно? Бывают совсем больные на голову, представляют странные видения.
- Например? – захлопала глазами я.
Сбитая с толку Бася мялась и подыскивала ответы.
- Мужчин себе вызывают, - выпалила она.
- А, - облегченно махнула я рукой, - уверяю вас, когда вызывают мужчин, это называется совсем по-другому. Вы считаете это психической болезнью?
- Я точно знаю, они вызывали привидений! Молчаливых и послушных!
Я с жалостью посмотрела на Басю. Под моим взглядом, журналистка забегала глазами, понимая, что ситуация выходит из-под контроля, а ее фантазии не вызывают во мне должного отклика.
- Милая, вам нужно серьезно заняться личной жизнью. Вы что-то такое выдумали, даже внятно объяснить не можете.
- Ваши подружки вызывают призраков по ночам, мужчин из прошлого, - взвизгнула она.
- Здесь я с вами согласна, это ошибка, - твердо заметила я, и глядя в глаза заулыбавшейся Баси, решительно продолжила, - если мужчина в прошлом, лучше второй раз вопрос не поднимать.
Ципес наконец дополз до лестничного пролета, и я уже благополучно выдохнула, когда произошло непредвиденное.
По лестнице из подвального бильярдного этажа поднимались расслабленно беседующие Сухоревский с Полуниным, у них явно было хорошее настроение, звучал приглушенный смех. На звуки речи Бася повернула голову и тут же увидела прижавшегося над собеседниками белесого призрака.
- Монстр! Монстр! – взвизгнула она, лихорадочно тыча диктофоном в пухлой ручке в сторону ничего не подозревающих собеседников.
- Я попросил бы, - обиделся Игорь, шедший первым.
- Урод! - заорала Бася, увидев развернувшееся к ней в испуге лицо Цимеса, который от суматошно двигал челюстью и хлопал алыми глазами.
- Так, - сказал Полунин, поднимаясь следом на ступень, - многое мне женщины предъявляли, но заявить, что я страшнее тебя, Сухоревский, это оскорбление.
- Напоминаю, меня она назвала монстром, - поджал губы Игорь, - хотя. Пусть лучше так останется.
Репортерша выронила диктофон и схватилась за ворот платья, задыхаясь от испуга.
- Не обращайте внимание, - торопливо сказала я, - Бася только что призналась, что иногда мечтает вызвать мужчин, послушных ей, молчаливых. Ну вы понимаете, некоторым девушкам лучше фиксировать свои объекты. Во избежание.
- О, тут я спорить не буду, - опасливо сказал Сухоревский, оглядывая мощную стать Бастинды, - сам бы бежал – пятки сверкали. А то, что она нас обзывает и платье на себе рвет – это нормально?
- Я прям детально не в курсе, только недавно с ней познакомилась, - призналась я под заинтригованными взглядами мужчин, - но, по-моему, в таких отношениях любят не только фиксировать мужчин, но и оскорблять при этом, унижать всячески. Иногда бьют.
Бася начала ловить ртом воздух. А на нее осуждающе посмотрели мужчин: двое вполне материальных и один прозрачный.
- Вас не существует! Они вас вызвали, но это болезнь! - жалобно заявила она, закрыла глаза и замотала головой. И вдруг решила прорываться.
Гроза конкурсанток зарычала, так и не открывая глаза, заревела сиреной и бросилась в сторону лестницы, вытягивая вперед могучие руки. Я пыталась удержать ее сзади за кофточку, но это еще больше испугало несчастную журналистку. И она рвалась, таща меня на буксире.
- Тема, - испуганно сказал Сухоревский, - оно что, бежит в нашу сторону?
- Игорь, спасайся, - прорычал Полунин, который стоял на верхней ступеньке и понимал, что у него единственный выход – разворачиваться и убегать вниз, но бросить друга одного он по-мужски не мог.
Я как могла тормозила ногами, меня мотало из стороны в сторону, но Бастинда была примерно три раза меня тяжелее, и это решило ситуацию.
- АААА, - заорал Сухоревский, встречая фигуристую торпеду лицом к лицу.
- АААА, - вторила ему Бася, вырываясь из моих рук, слепо на полном ходу впечатываясь во все осознающего, но уже ничего не способного изменить спонсора.
- Бегите, просто бегите, - шептал с потолка Ципес.
- Мать…, - тихо сказал Полунин, рушась по лестнице вниз.
Когда я нашла Игоря и Артема ниже пролетом, лежащих в обнимку, они оба посмотрели на меня очень внимательно идаже строго.
- Где она? – спросила я шепотом.
- Убежало, - ответил Сухоревский, не разжимая объятий, доверчиво прижимаясь к Артему, - посмотри, Сашенька, оно обратно не возвращается?
- Нет, - я боялась повысить голос.
- Это хорошо, - заметил Полунин, - кстати, Игорешь, помнишь, я ругал твой вкус насчет стройных девушек, селедки говорил, то-се? Забудь… И еще. Мне нравились игры всякие в постели. Теперь все. Как отбило.
На последнем слове Сухоревский вздрогнул.
Протягивая Игорю Владимировичу руку и помогая подняться, я спросила.
- А что будет с Басей?
- С Басей у нас не будет ничего, - уверенно заявил снизу Полунин, - и у Баси с конкурсом тоже. Она уволена.
Глава 20. Иногда мы поступаем не потому что, а несмотря
Я помогала идти хромающему Артему, у которого пострадала та же нога, что и при моем появлении в Асташево. С другой стороны его поддерживал извиняющийся Сухоревский. Несмотря на то, что именно на Игоря напала Бася, сам он отделался легким испугом, а вот на своего приятеля ухитрился упасть всем нехилым, понимающим толк в еде телом.
Столкновение не прошло бесследно для уже слабой ноги.
И теперь медленно ходить Полунин еще мог, но подъем по лестнице из-за новой травмы вызвал серьезные затруднения. И мы с Игорем ему помогали.
Предплечьем я чувствовала, как под пиджаком ходят крепкие мышцы, мужское тело пахло свежестью. Никаких, как от однокурсников, запахов мужских дезодорантов или одеколонов. Прислоняться к Артему было очень и очень приятно.
Пытаясь отвлечься от неудобных мыслей, помогая преодолевать ступеньку за ступенькой, я решила поразмыслить, как проведу разговор с Игорем Владимировичем. Для меня облеченные властью и опытом люди всегда были не то что небожителями, но, по крайней мере, при общении с ними я вела себя более сдержано и менее эмоционально. Мне казалось, у них есть знания, информация, которой я не владею, поэтому и оценить их поступки в полной степени не имею возможности.
Раньше я представляла, как будучи известной журналисткой, захожу в огромные тихие кабинеты и расспрашиваю мудрых людей о проблемах мирозданья, принципах управления страной и, конечно, о духовных ценностях. А также прочей, как сейчас понимаю, белиберде.
