На работе в последнюю неделю перед моим отпуском творился ад и цыганочка с выносом. Платная пафосная клиника, и у всех к лету, как нарочно – проблемы с позвоночником. И больно пациентам, и страшно. Никто не хочет оперироваться – и смотрят на меня, невролога, как на сказочного Айболита. Ждут, что я чудо им сотворю. Ну, капельницы распишу – и все пройдет. А потом гневаются, если не получается… Если учесть ночные дежурства в отделении хирургии позвоночника на полставки для подработки, нагрузка становилась изматывающей. А что делать – деньги нужны. Их же все время не хватает!
Телефон звякнул, и я улыбнулась. Паша. Из-за работы проводить у него не получилось, зато не забывает. Я нажала на кнопку. И улыбка медленно сползла с лица, уши внезапно заложило как при резком взлете. Не может быть, просто не может быть и все.
Сообщение в WhatsApp я перечитала несколько раз, с трудом веря глазам.
«Лапа, нам придется расстаться. Ты перестала быть моим идеалом. Это очень тяжело, и я больше не могу с этим смириться. Твои вещи курьер уже принес в вагон, он только что отзвонил. Ты останешься светлым кусочком прошлого в моей памяти. Прощай».
Замотала головой, пытаясь прогнать пятнышки, пляшущие перед глазами. Кусочком? Перестала быть идеалом? Что это? Глупый розыгрыш? Наверняка…
На мои отчаянные попытки дозвониться никто не отвечал. Ни гражданский муж, ни его родители. Наконец, телефон звякнул еще раз. Я вздохнула с облегчение: ну, конечно, прикол. Идиотский. Теперь будет извиняться. Ну, погоди, я запомню.
И прочла:
«Вещи собрала моя мама. Не благодари, она всегда к тебе хорошо относилась и готова помогать даже сейчас. Лапа, я много старался, чтобы сделать из тебя столичную штучку. Это не получилось, но не вини себя, ты просто такая, это природа. Может быть останешься у родителей?».
Вот почему Алиса Альбертовна так настойчиво выпроваживала меня утром, пока я из прихожей забирала сумку. А мой Паша… даже не пришел. Неужели так боялся, что я скандал устрою, откажусь выезжать?
После практически бессонной ночи голова плохо соображала, я потерла лицо руками. Происходящее казалось кошмарным сном, близкий человек меня бросил, как старую тряпку. Вычеркнул, пренебрежительно и брезгливо, даже не захотев увидеться. Неужели я недостойна хотя бы небольшого разговора глаза в глаза?
- Василиса Петровна Ивлева? Ваш чемодан, - мужчина с бейджиком транспортной фирмы втянул в купе огромный старый чемодан. Скорее всего Пашина мама выделила его из своих запасов, от души.
Как во сне, я показала паспорт, заглянула внутрь, оттянув молнию. Да, мои вещи. И без сил опустилась на полку. В купе заходили и выходили, но я не обращала внимание. Жизнь от души отвесила мне подзатыльник. И сейчас я не понимала, то ли упаду от него носом в пыль, то ли ускорю шаг.
Поезд тронулся.
Глава 2. Классификация мужчин с точки зрения природы
Родители готовили аджику. В промышленных масштабах. По тому самому рецепту – «берем ведро измельченных помидоров…». Папа весело жужжал новой электрорезкой под тентом во дворе. Знакомые фермеры в благодарность за консультации подогнали ему несколько корзин овощей для закатки. И мы замечательно проводили субботу. Феерично.
Я с остервенением резала лук. Мелко.
- Василиса, - мама прекратила, наконец, буравить меня взглядом, и задала прямой вопрос. – Что у тебя с Пашей? Опять поругалась с великолепной Алисой?
Я еще сосредоточенней уставилась на лук, хоть какая-то от него польза. Выступившие слезы есть на что списать. Родительница переставила миску, громко стукнув ею о стол.
- Послушай меня, Вася, свою маму, эту необычайно мудрую женщину. Я ее всю жизнь знаю и ни разу она не подвела. Со свекровью лучше поддерживать хорошие отношения. Нравится или не нравится, но она – часть жизни твоего мужчины. Не обязательно ее любить, просто не злись, потерпимее будь. Ты же знаешь папину родню, не люди, а дикие чудовища. А я с ними не ругаюсь, как они ни стараются.
Это да, не ругалась. Да они почти не встречались, а Пашина мама…
От расстройства я резанула по пальцу и выронила нож, тут же упавший со звоном под стол.
- Не упоминай ее. Ух, что-то мне плохо.
- Ты почти не завтракала, еще бы тебе плохо не было, - она внимательно посмотрела на мой зажатый палец и махнула полотенцем, словно отгоняя муху. - Ладно, иди быстрее рану обработай, не заливай мне тут банки кровью. И до обеда лучше полежи, дочь, отдохни. Что-то ты не очень выглядишь.
Она вытерла красные капли салфеткой и пошла мыть нож. Мои знакомые врачи делятся на две части. Есть те, кто паникует, сам оказавшись пациентом или родственником пострадавшего. Вот это настоящая беда. Доктор знает столько деталей и возможностей осложнений, что превращается в сумасшедшего с горящими глазами, комок нервов и скепсиса, которую другие врачи начинают перекидывать друг другу, лишь бы самим не лечить.
Вторую группу с полным правом может возглавить моя ма. Она остается абсолютно хладнокровной в любой ситуации, быстро и профессионально оценивая происходящее, даже если что-то произошло с близкими. Надо – мгновенно поможет, но, если считает, что справлюсь сама – дает свободу. Мы с папой за ней как за каменной стеной.
У ма один минус – она совершенно безжалостна в желании видеть меня совершенством.
Я выходила в школу с температурой под тридцать девять, полностью убиралась в квартире сколько себя помню, потому что «родители с дежурства, родители устали, а дочка уже взрослая», из оценок -только пятерки. Других же оценок для Ивлевых не бывает. Мама и сама не просто работала, а фанатично пахала и требовала того же от нас с отцом. Семья как непотопляемый авианосец следовала верным курсом, задаваемым великим адмиралом.
С детства я знала, что если много работать, быть честной и не жаловаться, то счастливая судьба сложится сама собой. И где она сейчас, моя «счастливая судьба»? Я впервые задумалась, а достаточно ли этих слагаемых для успеха.
Войдя в большую душевую комнату, я посмотрела в зеркало. Домашнее платье на мне ощутимо обвисло. Из-за мысли, что Пашу могли раздражать мои лишние килограммы, есть не хотелось вообще. Не даром же он писал, что я перестала быть идеалом.
Моя лучшая подруга Ида, девушка карандашной комплекции, часто говорила:
- Прежде всего умная женщина должна поменять местами две привычки. И в полночь начать спать. А рано утром - есть.
Нынче я ела крошечными порциями, правда, и спать-то почти не спала. Стрессовое расставание с лишними килограммами, увы, не красило. Фигура проявилась не приятными выпуклостями, а оплыла как сыр в духовке, эдакими грустными волнами. Что еще раз доказывает - горе мало кого красит.
Родителям приходилось рассказывать о новомодной немецкой диете. Папа сыронизировал, что германские ограничения в пище подозрительно похожи на бухенвальдский вариант, дочка просто не ест. Мама сказала, что с ее точки зрения это глупо для здоровья, но мое упорство вызывает уважение.
