- Вот тебе и «О». Маринуют мужики кто сознательно, кто неосознанно. Дистанцию держат, чтобы думала о нем. Мы же когда много о ком-то думаем, как нитками пришиваемся, в зависимость впадаем. Им достаточно поиметь наши мысли и, считай, поимели нас. А знаешь что это означает? Его отъезд без предупреждения после ночного жим-жим?
- Ида!... Ладно, только не молчи. Что означает?!
- Что ты его крепко зацепила, подруга, очень крепко. В общем, сыграй на опережение. Пойди и передай новость ему!
Я чуть не рухнула с дорожки, замерев на секунд и сбив ритм бега.
- Как?
- Просто. Расскажи что-нибудь его тете. То, что она обязана рассказать Федору, ну, например, ты отъехать хочешь или еще что… Он тебе нужен?
- Да. Не знаю… Нет! Мамочки.
- Понятно, дите ты малое, хоть и здоровая вымахала. Охохонюшки, слушай свою "нянюшку Иду", тащи свой классный зад к тете Лене и сделай так, чтобы Федору припекло. Чтобы все игрулечки в дистанцию забыл и слюной изошел. Поняла?
- Да! А ты сама, будешь на связи сегодня? Или опять на «ошеломительном свидании»?
Некоторое время из трубки ругались, фыркали и плевались. У Иды часто так, она рискует, надеется, а потом, с ее-то внимательностью к деталям– наступает быстрое и отрезвляющее как холодный душ разочарование.
Помню, познакомилась она с известным поп-певцом. Три дня как на крыльях летала, розы, поцелуи, красивые ухаживания. А потом пряталась в крохотном отеле от«звезды», оказавшемся тираном. На третий день отношений он подарил ей браслет из бриллиантов и избил официанта, который «не так посмотрел на его девушку».
- Пусть бы ревновал, я не против. Но ударить человека, который мне просто улыбнулся? И руку мою сжал до синяков, чуть не вывернул. А что он со мной захочет сделать, если улыбнуться не мне, а я, представляешь? - делилась подруга.
У нее всегда так. Сначала парень, как она говорит – хоть куда. Хоть гулять, хоть замуж. А потом открываются страшные тайны, вываливаются скелеты из шкафов, а неприятности из штанов. Один плюс – Ида по природе своей подозрительна и оптимистична одновременно. Так что после каждых отношений она резюмирует: «Я так и знала. Ко мне одни психопаты и маньяки цепляются. Но! Я осталась жива! И рано или поздно я дождусь секс-маньяка».
В итоге такой «романтики» отношений она очень долго ни с кем не встречается, грустит и активнее принимается кудахтать надо мной.
После разговора с Идой нервишки мои сдали, очнулась я около того самого холодильника, хулиганила ночью с Бухой… И это чудо враждебной техники сияло призывающим светом: ну, погляди, сколько всего!!! Ну, съешь что-нибудь.
Я зарычала не хуже собаки. И захлопнула дверцу!
Нет. Сила воли у меня есть. Пошла пить водичку!
- Ва-ся! – раздался у меня за спиной ласковый голос тети Лены, когда я налила-таки воду и жадно ее глотала.
Ай. От неожиданности я подскочила. Стакан вывернулся из рук, шлепнулся, разбрызгивая воду.
- Иииииииии!!! – в вопле Бухи слышался откровенный мат. Хорошо хоть стаканом по ней не попала. Но вид мокрой разъяренной собачки, откровенно говоря, пугал. «Ах, ты, стерва, - говорил ее взгляд. – Вот значит как? Войны хочешь?».
- Все… печалишься… - проворила тетя Лена, глядя на то, как я салфетками вытираю пол. И пытаюсь дотянуться до возмущенно тявкающей Бухи.
- Я? – хотела сказать, что «нет, вам показалось». Но это была бы откровенная ложь. Поэтому проще перевести тему на что-то другое. - А почему именно Буха?
- А. Странное имя, да? Все сразу думают, что Федор пил, когда ее подарили.
Я замерла, а собака перестала рычать, с интересом поворачивая голову при звуках своего имени. Воспользовавшись моментом, я осторожно вытерла собаченции мокрый, роняющий капли хохолок.
- Федор и тогда много работал, - тетя Лена пододвинула стул иуселась, посматривая как я сушу маленькую капризулю. – Посадит щенка на колени и весь в своих таблицах. А она уснет и начинает сползать, падает. Федя и назвал ее Бухой, пошутил. А она и привыкла.
Мы оба с умилением посмотрели на пятнистое патлатое чудо, по-царски разрешающее за собой ухаживать. Поворачивающее голову за мягкими движениями салфетки.
- Ласки ей не хватает, - вдруг сообщила женщина. – Я по дому кручусь, уезжаю часто, она совсем одна остается. Федор постоянно работает. Дела, партнеры, девицы липнут, прости госпооди. Даже по вечерам у него встречи важные, сегодня вон празднуют день рождения дочери какого-то чиновника важного. Вечно занятой. А Шурик, водитель его, уезжает с Федей, да и побаивается Буху, горемычную нашу. Ты бы посидела со мной вечером и завтра побольше, сериалы по телевизору вместе посмотрим. Глядишь, Буха опять к тебе потянется.
- Ой, - сказала я. – Совсем забыла. Пока Федора нет я сегодня или завтра вечером к друзьям съездить, развеяться немного. Но буду на телефоне, так что, если будут вопросы…
- Конечно, - медленно ответила тетя Лена. – Твое дело молодое.
- Но первым же свободным вечером обязательно с вами и с Бухой посижу.
- Да-да, - она встала, посмотрела на собаку и вздохнула. – Посидим как-нибудь. А сейчас мне пора, дела по дому… Еще увидимся.
Ровно через два часа в загородный дом вернулся Федор. Ураганом.
Глава 17. Ну, волк, погоди...
Сначала во дворе загудела машина. Я уронила на кровать платье, которое до этого изучала на предмет «похоже ли на клубное?», и побежала к окну. Щеки загорелись.
Обрадовалась. А зря. Из черного приземистого авто представительского класса первым вышел водитель-охранник Шурик, открыл заднюю дверь, помогая выбраться недовольно насупленному Федору. Затем придержал и переднюю дверцу.
Из нее показалась нога. В смысле тоненькая длинная ножка в красной туфельке. Нащупала землю. Складывалось полное ощущение, что владелица ноги голая аки новорожденная, так как отчетливо виднеющееся бедро было все еще без намека на хоть какую-то одежду. Вместе со второй конечностью выпорхнула Виола, одетая в вечернее искрящееся платье, коротенькое донемогу. Вид у нее был немного уставший, но разнеженный, как у хозяйки дома, после тяжелого дня, наконец, добравшейся в родовое гнездышко.
Она вскинула глаза к окнам второго этажа и, кажется, поморщилась. Хотя в наступающих сумерках даже яркий свет придомового фонаря мог исказить эмоцию.
Стоящая недалеко темная фигура Федора казалась скособоченной. Ох, ты ж, да его опять прихватило.
Стремглав, сначала босиком, потом затормозив и впрыгнув в тапки, я рванула вниз.
Пролетев лестницу за секунды, я выскочила из дома и чуть не налетела на бредущего к входной двери Федора.
- Василиса, - он шагнул ко мне – и скривился. Опять его схватило. Похоже, боль была сильная.
