Меня смутила высота стопки — размером с наш заказ.
К первому парню подошел второй, и, судя по жестам, тоже попросил себе нашу викторианскую елочку. Тот кивнул на стопку, и тут на них хищно спикировала я.
Проверила — наши!
Целый тираж наших открыток — но без оборотной стороны!
Напечатана только лицевая. То есть, половина дела сделана.
Это ли не чудо?
Рождественское чудо в типографии!
Я тихонько засмеялась, хоть это и странно звучало в тишине супермаркета.
Усталая моя морда отразилась в темной витрине холодильника с мороженым. В переднем ряду стояло шоколадное с зефиром — Динькино любимое. Он ел мороженое только зимой, говорил, что так делают настоящие северные воины, поэтому русских боится весь мир.
Я взяла упаковку на полкило и бросила в тележку. Пусть меня тоже боятся.
Ну что ж, начало положено. Так и до пельменей доберусь к утру.
В общем, типография, оказывается, случайно напечатала двойной тираж наших открыток, выяснив это только на середине процесса. Вторую сторону доделывали впопыхах, время уже поджимало — и, разумеется, только заказанное количество. Зато с ошибкой.
Лишние односторонние открытки сгрузили в брак, а уж оттуда любители красивых картинок и начали растаскивать.
Невероятная удача! Словно кто-то пожалел мои нервы и решил проблему самым простым способом.
Проблема с чудом была только одна — на допечатку даже одной стороны все равно требовалось время. А станки работали перед новым годом практически круглосуточно.
«Ага! — сказала я тогда. — Если еще не круглосуточно, значит, есть надежда на свободные часы!»
Я остановилась у холодильника с пельменями, посмотрела на них — и прошла мимо. Терпеть не могу, если честно. Да и времени и внимания они требуют куда больше, чем принято считать. А вот наггетсы из соседнего холодильника — куда более удобная штука. Закинула в микроволновку и забыла, пока она не запищит.
Через три ряда от меня проползла в дюпель пьяная парочка. Судя по ругани — искали йогурты. Зачем им ночью йогурты?
Впрочем, я вообще мороженое взяла.
Перед самыми кассами раскинулась зона-ловушка.
Новогодняя ярмарка!
Сияющие гирлянды, разномастные елки, шоколадки с карамелью, огромные упаковки разноцветных конфет, плюшевые медведи, танцующие Санта-Клаусы, шарики, мишура и прочий новогодний хлам.
Еще ни разу мне не удалось просто пройти мимо всей этой милоты.
То мне совершенно необходима шоколадка с клюквой и корицей, то новая гирлянда, то просто шататься по рядам, брать в руки игрушки, вертеть, откладывать, извозиться в блестках…
Три года уже встречаю новый год одна. Это и радость, и проклятие одновременно.
Другие люди в эти предновогодние дни выбирают подарки близким, нервничают, прячут по тайникам сюрпризы.
Находят шоколадного зайца для свекрови, похожего на того, что был у нее в детстве.
Покупают коробку разномастных шоколадных конфет как у Форреста Гампа — мужу.
Выбирают для мамы самую симпатичную мышку в шубке — символ ее года, как-никак!
Все ищут идеальные подарки, сбиваясь с ног и ругаясь на недостаток времени… а мне не надо.
Мне некому их дарить.
Я свободна.
Родители еще в первый год моего брака так обрадовались самостоятельности дочери, что сдали квартиру и укатили жить в деревню на берегу моря. Видимся мы раз в год, летом, тогда и обмениваемся подарками.
Подруги повыскакивали замуж и засели дома, им теперь интересны только памперсы и кашки. Другие подруги наоборот — умотали за границу делать карьеру.
С коллегами все и так понятно.
А Денису весь этот радостный блестящий хлам теперь не нужен.
Я могу не суетиться, не бояться, что не понравится, не беспокоиться, что не успею до нового года.
Но и радость и предвкушение теперь не для меня.
Иногда ведь так хочется подарить кому-нибудь дурацкую мышь в шубе.
Глава 10 Никогда
— Ну рассказывай, кому еще разбила сердце?
Вернувшись из супермаркета, я едва успела раздеться и от нервов вырубилась так крепко, что даже во сне очнулась уже только в сильных объятиях Дениса, посреди горячего секса. Он брал меня нетерпеливо и жадно — соскучился. Да и я тоже.
Это была одна из причин, почему я верила в то, что мои сны — непростые. Всякий раз у Дениса было другое настроение, новое, как у живого. То он игривый, то ленивый, то распаленный, то предпочитает полежать, пока я его ублажаю.
Все по-настоящему.
Сегодня было время быстрой любви. Без прелюдий, с поцелуями-укусами и пульсирующими внизу живота короткими спазмами.
И время нежных объятий и разговоров. Потные и усталые мы валялись поперек кровати — сил ползти к подушкам не было. И болтали.
Я жаловалась на типографию, Денис как всегда ревновал.
— Сердце никому не разбивала, но дала телефон начальнику производства. За это он обещал подвинуть один не очень срочный заказ и поставить наш.
— Ишь ты, как болеешь душой за свою работу! — восхитился Денис. — И сколько лет начальнику? Красивый?
— Шестьдесят! — расхохоталась я и быстро поцеловала его горячее соленое плечо.
— Ладно… — Денис подтащил меня поближе и громко чмокнул в ухо. — Как там Артур твой? Не надумала согласиться на его предложение?
— Он же бабник! Такие не в моем вкусе, Динь, я тебе говорила. На него я могу любоваться, но нужен мне только ты-ы-ы-ы…
Я перекатилась на живот и потянулась как кошка. В голубых глазах вспыхнул интерес.
Повторим?
— И все? Никто-никто не приставал больше к моей прекрасной нежной девочке? — его пальцы нежно прошлись по моему телу и замерли, пока он ждал ответа.
— Слышал бы ты, как сегодня эта нежная орала в типографии… — ухмыльнулась я. — Говорю же — без тебя я совсем обнаглела, на шею садиться не даю, свои интересы отстаиваю прям как мужик!
— Милая, ты от темы не отходи, — вдруг неожиданно жестко сказал Денис. — Я задал тебе вопрос.
Его пальцы с силой сжали грудь — не больно, но ощутимо.
Я ужасно удивилась, даже подняла голову, чтобы заглянуть ему в лицо.
Голубые глаза смотрели на меня неожиданно холодно, а когда я провела ладонью по его плечу, стараясь успокоить — показалось, что я ласкаю мраморную статую.
Холодную и твердую.
