Какое-то время Георгий удивленно таращился на своего начальника, после чего громко захохотал:
— Ну и приколы у вас, босс! С более слабым кишечником можно и в штаны наложить!
Но, встретившись с Дмитрием взглядом, Георгий вдруг осознал, что его начальник отнюдь не шутит.
— Не ну подождите! — растерялся Лось. — Как-то это… Нереально! Зачем кому-то убивать столько людей?
— Понижают уровень безработицы, — бесцветным тоном ответил Лесков и направился к машине Бранна. Киву сказал, что на его месте искал бы Вайнштейна, и Дмитрий решил прислушаться к этому совету.
Конечно же, румын упомянул этого врача неспроста. Быть может, Альберт Вайнштейн способен разработать противоядие, основываясь на состав полученного антидота, и тем самым хотя бы локально предотвратить грядущую катастрофу?
Но в то же время Лескова терзала еще одна мысль, которую ему хотелось отталкивать от себя обеими руками: что если Бранн вручил ему отнюдь не лекарство? Что если в злополучных ампулах и есть настоящий яд, а вся эта история с отравленной водой всего лишь издевательская сказка? Киву обожал изощренно мстить, и вполне возможно таким образом он хотел расквитаться с Димой за потерянную компанию Алюминиевой Королевы. Обладая лекарством, у любого возникает соблазнительная мысль — потратить антидот в первую очередь на своих близких. Вот только где гарантия, что волшебная жидкость в этих ампулах не убьет Катю, Рому, Ивана, Вику…
«Нет. Про антидот он обмолвился только тогда, когда узнал, что я пил отравленную воду», — лихорадочно думал Лесков. «Не может же он быть настолько хитрым, что просчитал мой отказ перенестись в Австралию. Или же… В любом случае я не могу экспериментировать на Кате».
Самое странное, что даже перед лицом глобальной катастрофы, Дмитрий все равно первым делом подумал именно об этой девушке. Казалось, его отношение к ней укрепилось уже где-то на подсознании, и беспокоиться сейчас о ней для него было так же естественно, как дышать.
Но все же сейчас Лескову нужно было искать именно Вайнштейна. В конце концов, он — «энергетик», и, возможно, ему удастся определить, что в ампулах на самом деле.
«И даже если он не захочет мне помогать, я заставлю его подчиниться… Главное, чтобы он оказался дома!»
— Да подождите вы, босс, — Георгий наконец переварил услышанное. Он бросился следом за Дмитрием и, забыв о правилах субординации, схватил его за локоть. — Получается, если вы говорите правду, и моя семья пила эту проклятую воду, значит, они… ПОГИБНУТ???
В этот миг Лесков отчетливо осознал, что имел ввиду Бранн, говоря, что в данной ситуации обладающий лекарством получает великую силу.
«Главное, не растрачивать ее на свою слабость» — с издевкой добавило сознание. А что означала эта слабость в данном контексте? Девушка, которую он любил? Друзья, с которыми вместе рос? Или же совесть? Та совесть, которая не позволила ему спокойно сесть в машину и велеть Георгию дальше выполнять его поручения? Или совесть, которая едва ли не обжигала пальцы, стискивающие ампулы с антидотом? Георгий был первым человеком, кто заставил Лескова задаться вопросом: может ли он забрать полученное лекарство себе, в то время как семья его водителя обречена на верную смерть. Неужели Катя или Иван имеют больше права на жизнь, чем сын Георгия или его жена? Кто это должен определять?
«Я не знаю, что в этих ампулах!» — попытался оправдать себя Дмитрий. Единственное, что он мог сейчас сделать, это разыскать Вайнштейна, и желательно, чтобы до этой минуты никто не знал про наличие антидота. Лесков понимал, что, будь у кого-то лекарство, он бы сам первым приложил бы все усилия, чтобы его заполучить. И ради своей семьи Георгий сделал бы то же самое.
— Скажите, что будет с моими родными? Они погибнут? — в отчаянии воскликнул мужчина, еще сильнее стискивая руку Дмитрия.
— Может, и не погибнут, если успеем создать противоядие. Яд не действует мгновенно. Киву сказал мне найти одного врача. Возможно, он сумеет помочь.
— Так едем! — перебил его Георгий. — Поехали, босс! Найдем этого мудака, и я с порога вытрясу из него целую аптеку. Наизнанку выверну, но добуду лекарство! Но… Вот черт… Даже если вы найдете того врача, моя семья все равно в Питере!
— Мои друзья тоже, — все тем же бесцветным тоном произнес Дмитрий.
— Тогда нам по пути! Я довезу, поехали! — выпалил Георгий и бросился заводить машину.
По дороге до дома Альберта Вайнштейна Лесков и его водитель хранили гробовое молчание. Георгий обратился к нему лишь раз, желая спросить, знал ли Дмитрий о том, что планируется подобная «зачистка». Лесков боялся этого вопроса: где-то в глубине души он действительно понимал, что проект «Процветание» имеет серьезные подводные камни, но он никак не ожидал, что они окажутся настолько смертоносными.
По небу уже начал растекаться легкий румянец заката, когда автомобиль Георгия притормозил у подъезда дома Вайнштейна. Лескову невольно вспомнилось, как он, перепачканный кровью, пытался удержать раненного Бранна. И как в тот раз, Дима снова поднимался на нужный этаж практически на грани паники.
«Пожалуйста, окажись дома! Пожалуйста!» — молил Лесков, добравшись до нужной квартиры и изо всей силы надавив на кнопку дверного звонка.
«Пожалуйста!»
Сейчас Дима даже подумать боялся о том, что Вайнштейна может не быть дома. Где его искать, если он отсутствует? Лесков не знал, в какой больнице работает этот врач, или где живет его девушка. Вполне возможно, что он вообще сейчас поехал по вызову к кому-то вроде Киву. Что делать тогда?
«Ну открывай же!» — Лесков в который раз требовательно надавил на кнопку звонка. Он слышал мелодичную трель, доносившуюся до него, и в этот раз ему снова вспомнился раненный Киву, точнее момент, когда Дмитрий был почти уверен, что врач им не откроет. Но в тот раз Вайнштейн все же открыл.
В отличие от этого…
«Твою мать!» — Лесков в отчаянии ударил кулаком по запертой двери, а затем начал лихорадочно мерить шагами лестничную клетку. «Где его искать? ГДЕ?»
Но вот его взгляд случайно остановился на двери соседней квартиры, и прежде чем Дима успел усомниться в правильности своих действий, он уже нажал на кнопку звонка.
В этот раз откликнулись практически сразу же. Спустя несколько секунд до него донесся встревоженный женский голос:
— Кто? Что вам нужно?
— Я - друг вашего соседа, Альберта. Простите за беспокойство, но, может быть, вы знаете, где он может сейчас находиться? Мы договорились встретиться, а он не открывает…
В тот же миг за дверью раздался душераздирающий плач грудного ребенка.
— Ну вот надо было вам трезвонить! — в гневе воскликнула соседка. — Только было ребенок уснул, а тут вы… У него температура тридцать девять и два. Еле уложила. Думала, хоть после укола заснет.
— Простите, пожалуйста.
Женщина не стала открывать дверь, однако она все же ответила:
