— Постой, — внезапно перебил его Дмитрий. — Я — не химик, поэтому мне можно попроще и желательно покороче.
— Если покороче, то по мнению Альберта дело идет, вот только неизвестно куда, — ответила за врача Эрика. — Если верить полученным данным, моя сыворотка попросту убьет вас. Не буду лукавить, я бы с удовольствием на это посмотрела. Но мне жаль других полукровок, на которых вы наверняка тоже захотите поэкспериментировать.
— Может, и не убьет, — усомнился Вайнштейн. — Но последствия будут очень серьезными. В плохом смысле этого слова. Ни у меня, ни у Эрики пока нет никаких объяснений. Что-то не так с нашим «эпинефрином класса А».
— Класса А? — переспросил Лесков
— Ну да, не хочется путаться в наименованиях, когда речь идет об обычном синтетическом адреналине и нашим препаратом.
— Я понял. Что вам еще нужно, чтобы быстрее разобраться? Еще моей крови или…
— Только время, Дим. Пока нам нужно только время.
— Как раз-таки времени у нас и нет, — устало ответил Лесков. — Но в любом случае, спасибо.
Попрощавшись с обоими химиками, он покинул кабинет. Дмитрий понимал, что эти двое делают все, что в их силах, однако легче от этого не становилось. Ситуация была сплошь дерьмо.
Когда дверь за спиной Лескова закрылась, Эрика перевела взгляд на Альберта и угрожающе тихо произнесла:
— Мне показалось, или ты только что дал название моему препарату?
Глаза Вайнштейна испуганно расширились, как у человека, на которого снизошло какое-то неприятное озарение, а затем он поспешно произнес:
— Нет, я не это имел ввиду! Я бы никогда… О, Господи, ну неужели опять все сначала?
Глава XIV
Кроме разработки «эпинефрина» Дмитрия интересовал еще один момент, а именно успехи в создании телепортационной арки. Константин Морозов сразу предупредил его, что у него нет ни нужных деталей, ни подходящего оборудования. Что-то он и его группа ученых сумели собрать из старых роботов, что-то перепаяли, однако у них по-прежнему не хватало основных деталей. Для создания телепорта в первую очередь требовались облицовочные пластины из особого стекла, которое в здешних лабораториях воспроизвести оказалось невозможно.
— Мы перепробовали все варианты, Дим, — с досадой произнес Константин. — Казалось бы, в теории идея Носова должна была выстрелить, но получилось все равно не то. Наше стекло похоже по структуре, но не такое прочное. При активации арки оно попросту разлетелось вдребезги. Вот арка собрана идеально. Я бы даже сказал, мы проделали ювелирную работу. Буквально вручную паяли отдельные детали. Семенчук и Шилкин — просто молодцы, ночами сидели, чтобы к утру у нас уже все было готово. Но вот со стеклом… Конечно, мы будем пытаться еще и еще, пока что- нибудь не придумаем, но для этого нужно время.
Время… Опять это проклятое слово, которое кажется таким незаметным, когда все хорошо, и таким ощутимым, когда все валится в пекло. Именно сейчас, когда выжившие Петербурга наиболее уязвимы, у них не получалось ничего — ни мифическая сыворотка, на которую Дмитрий рискнул сделать ставку, ни такой же мифический телепорт. И то, и другое требовало времени, которым никто из жителей подземного города не располагал. Чего нельзя сказать о противнике. «Процветающие» не были ограничены циферблатом часов и календарной клеткой. Они располагали оружием, ресурсами, медикаментами, а, главное, жили в безопасности. Война велась на территории «свалки», которую «процветающие» мечтали превратить в заповедник, правда, перед этим подчистую уничтожив местных обитателей.
— Есть еще один вариант, — произнес Константин, и его голос прозвучал как-то неуверенно, быть может, даже испуганно. — Но я сомневаюсь, что он тебе понравится.
Услышав эти слова, Дмитрий буквально впился взглядом в своего собеседника.
— Говори, — потребовал он.
— Стекло это…, - Морозов осекся, все еще не уверенный в том, что хочет произносить подобное.
— Ну же!
— В общем, может быть, не обязательно создавать его с нуля. Вполне возможно, что оно уцелело… Там.
С этими словами Константин указал взглядом наверх, и Лескову всё стало ясно. Значит, Морозов тоже пришел к выводу, что проще подняться на поверхность и разобрать на запчасти уже существующую арку, нежели мучиться над ее созданием в непригодной для этого лаборатории. Вот только ни тот, ни другой до последнего не хотели озвучивать эту идею, потому что не по наслышке знали, на что способны живущие наверху твари.
— То есть, мне нужно будет всего лишь снять облицовку пола и потолка арки? — тихо спросил Дмитрий.
— Да. Но она довольно тяжелая. Тебе надо будет взять кого-то с собой…
В этот момент взгляд Лескова снова впился в него, и Морозов виновато опустил голову
— Прости. Я до последнего не хотел об этом говорить, и сейчас чувствую себя конченым уродом. Такое ощущение, будто я посылаю тебя на смерть.
— Я могу взять с собой роботов, — предложил Дмитрий. — Главное, покажи, как разобрать эту чертову арку.
— Там не покажешь, там работать нужно. Да и роботы — они, конечно, хороши для ведения боя, но мне кажется, что они вряд ли сберегут стекло, если на них нападут «костяные». У людей еще есть шанс где-то укрыться, а куда денутся эти почти четырехметровые громадины?
Константин поднялся с кресла и принялся мерить шагами комнату. Он словно пытался набраться духу и произнести те слова, которые в итоге ужаснули его.
— Знаешь, я… Я, наверное, сам с тобой пойду.
— Ты? — не поверил Лесков.
— А кто еще? Конечно, я бы предпочел взять наверх еще несколько коллег, только вот хрен они согласятся.
— Сколько времени тебе может понадобиться на работу?
— Если один буду, то часа четыре.
— Четыре часа? — севшим голосом переспросил Лесков.
— Это в лучшем случае. Теперь ты понимаешь, почему я считаю нас смертниками? Лесков молчал. Слова Морозова вылились на него, как ушат холодной воды.
Дима помнил, как сейчас выглядит Адмиралтейская, и сколько гнезд устроили на ней «костяные». А на поверхности все окажется еще хуже. Желая защитить и прокормить свое потомство, эти твари будут еще более агрессивными, и вышедшие к ним люди станут для них чем-то вроде шведского стола.
— Я, конечно, попробую поговорить с коллегами, — продолжил Константин, — они ведь тоже считают твою идею собрать собственный телепорт перспективной. Но сомневаюсь, что найдется такой идиот, кто добровольно захочет умирать. Может, только от отчаяния. Семенчук на Адмиралтейской всю семью похоронил, Шилкин — отца и младшего брата.
— В этой комнате есть еще один человек, который потерял близкого, — Дмитрий вспомнил, как тяжело Морозов переживал утрату своей матери, и только работа помогала ему немного забыться. — Как ты? Держишься?
