Возможно, действительно, стоило отказаться от этой затеи или хотя бы немного повременить. Была надежда на то, что с приходом зимы твари, рыщущие на поверхности, передохнут, и тогда ничто не помешает группе солдат спокойно забрать необходимые детали. Вот только где гарантии, что они дотянут до этой самой зимы? До спасительных морозов нужно было прожить еще долгие месяцы, полные дождя и страха. Август клонился к закату, жара сменилась северными ветрами, небо обратилось в свинец. То и дело накрапывал дождь. Однако на поверхности все еще было тепло. Непозволительно тепло.
— Почему мы не можем воспользоваться готовым телепортом? — недоумевал
Тимур, сидя в столовой на завтраке. — Стоит же какой-то в Адмиралтействе, зачем его развинчивать?
— Затем, что нам нужен телепорт, который не зарегистрирован в базе, — ответил Иван, лениво ковыряя вилкой недоеденный кусочек омлета. — Фишка в том, что если мы активируем Адмиралтейский и попытаемся пройти через него, сработает система безопасности «процветающих». И нас, таких распрекрасных, выбросит к херам собачьим в виде горстки молекул… Или еще чего-то там — не знаю, на что мы там распадаемся.
— А отключить эту систему безопасности? Или взломать как-нибудь? Должен же быть способ!
— И вправду! — Иван заметно оживился. — Как ты так додумался? Морозов там сидит с остальными учеными, телепорт собирает, а, оказывается, можно просто взять и отключить систему. Как нефиг делать! Что же ты сидишь? Иди, скажи этим идиотам, что ты лучше знаешь, как там все работает.
— Ну ладно тебе, — в голосе Тимура зазвучала легкая обида. А ведь поначалу он и впрямь поверил, что Бехтерев его хвалит.
— Что ладно? — не унимался Иван. — Чушь не надо нести! Думаешь, Лескову очень хочется переться наверх? Задрали вы его уже со своими советами. Умные все больно!
— Да причем здесь Дима? Я же не к тому, что осуждаю его решения. Что ты сразу рычишь? Последние дни как с цепи сорвался. Бабу тебе надо!
С этими словами Тимур демонстративно бросил на стол вилку и, поднявшись из- за стола, направился прочь. Рома молча проводил его взглядом, после чего посмотрел на Бехтерева.
— Он ничего такого не сказал, — сдержанно заметил Суворов.
— Тебя забыли спросить, — огрызнулся Иван. За последнее время он настолько устал цапаться с солдатами в попытках защитить Лескова, что набрасывался на любого, кто имел неостооожность хотя бы заикнуться по поводу телепоота. Несмотоя на то, что Дмитрия вроде как приняли, многие по-прежнему продолжали относиться к нему с недоверием и как минимум требовали убрать его из совета. Существо, способное внушать окружающим свою волю, казалось людям опасным, поэтому Спасская словно разделилась на два фронта — одни были сторонниками Дмитрия, другие — против него.
— Я вообще-то тоже считаю, что поход на поверхность — совершенно бессмысленная затея, — продолжил Рома. — «Костяных» развелось слишком много. Их там несколько сотен, и это не считая их выводков. Нужно дождаться зимы.
— Ты это «процветающим» скажи. Попроси их, родненьких, чтобы они на нас не нападали до первых заморозков. Может, они тебя послушают? Ты же журналист — трепаться у тебя в крови!
— Хватит язвить! В любом случае Дима ясно сказал, что мы с тобой на поверхность не пойдем.
— А мне плевать, что он там сказал. Он мне не папаша, чтобы втирать, где я должен сидеть и куда ходить. Если я сказал, что пойду с ним, значит, пойду.
— А Вика? Ты подумал, что будет с ней?
Услышав имя своей дочери, Бехтерев замолчал и мрачно уткнулся взглядом в тарелку. Конечно же, он подумал. Он уже тысячу раз подумал и подумает еще столько же, вот только это ничего не изменит. Сидеть внизу, пока его друг рискует на поверхности, Бехтерев тоже не мог. Не важно, куда вела их дорога, они всегда шагали вместе. Быть может, если бы не смерть Олега, он и Дима никогда бы не стали настолько близкими друзьями. Прежде они оба предпочитали дружить именно с Койотом, их вечным лидером и заводилой. Но судьба распорядилась так, что теперь Иван видел в Дмитрии чуть ли не брата и дорожил им не меньше, чем собственной жизнью. Впрочем, если бы в опасности оказался Рома, Иван бы не колеблясь бросился и за ним.
— Дима уже сказал, когда выдвигаемся? — спросил Суворов спустя какое-то время.
— Нет. Только время назначил. Сказал, что полчетвертого утра мы должны подняться на поверхность. В это время «костяные» не такие активные. Спят суки. И что значит твое «выдвигаемся»? Ты уж точно никуда не выдвигаешься. Будешь Вику пасти.
— А почему тебе можно решать самому, а я должен слушаться Лескова? — фыркнул Суворов. — Я вообще-то тоже считаю его своим другом.
— Ну и считай дальше. Сидя на Спасской. Лесков ясно сказал, что большая группа только привлечет внимание. А нас и так набирается двенадцать человек. Он, Вайнштейн, Фостер, Одноглазый…
— Одноглазый тоже пойдет? — опешил Рома.
— Ну он же полукровка. Только хрен знает, что у него за способности. Но раз он не сдох на поверхности в прошлый раз, значит, что-то должно быть.
— Гениально! А еще кто идет?
— Ермаков и его батя, Морозов, еще какие-то трое ученых, я и Тимур.
— Я тоже пойду, — упрямо повторил Рома. — Мне надоело за ваши спины прятаться. Я понимаю, Дима Оксане запретил, все-таки девушка. И то, она ему такой скандал закатила.
— В лучших традициях феминисток, — Иван усмехнулся, вспомнив, как эти двое сцепились прямо на глазах у всей группы, после чего Лесков разозлился и выставил ее за дверь.
— Они так до сих пор и не разговаривают, — добавил Рома, улыбнувшись в ответ.
— Оксана — хорошая девушка, вот только зря она воевать рвется. Занималась бы, как другие, ранеными. Нет же…
— Вообще-то, в данном случае Димка не прав, — Иван отрицательно покачал головой. — Да, он ее оберегает, но совершенно не задумывается над тем, что она стреляет лучше, чем большая половина наших солдат. Девка с восьми лет в тире упражнялась. Ну ладно Вика с таким папашей, как я, но кто бы мог подумать, что и у богатеньких бывают такие причуды…
— Вот именно, что причуды. Оксана — девушка. А девушки должны помогать в госпитале, а не лежать в окопах с винтовкой.
— Оксанка никому ничего не должна. И вообще, она не такая, как все эти плаксивые курицы. Сильная девка. Димка очень тупит, что отшивает ее.
Услышав эти слова, Рома внимательно посмотрел на Ивана. Неужели и его друг пополнил толпу влюбленных в Оксану солдатиков? И когда это успело произойти? На тренировках?
Разумеется, на фоне других женщин, Оксана и впрямь заметно выделялась — у нее была яркая внешность и не менее яркий характер. Она всегда знала, чего хочет, и добивалась своей цели. Девушка не сломалась, потеряв своего отца и свое состояние. Она разыграла собственную смерть и смирилась даже с потерей своей личности. И сейчас Оксана была редкой представительницей женского пола, которая не оплакивала свое прошлое, а пыталась бороться за будущее.
