— Мы не знаем, что произошло со вторым. Наш беспилотник сбили, а точка на радаре движется слишком медленно даже для нормального человека, — пояснил оператор. Но Алексей уже не слышал его слов. Он уставился в стену невидящим взглядом, словно оглушенный, и даже не заметил, как рука Волкова мягко легла ему на плечо.
— Твой отец был храбрым человеком, — с сочувствием произнес Александр. — Мужайся. Ты должен быть сильным.
Губы Алексея предательски дрогнули. Теперь спасительное оцепенение испарилось, и на парня обрушилось осознание того, что его отец погиб. Да еще такой страшной смертью. Проклятый Фостер трусливо исчез, оставив командира на растерзание «костяным», а он, Алексей, не смог помочь.
— Теперь подниматься на поверхность уже нет смысла, — продолжил Волков. — Полагаю, идти за наемником желания у тебя нет. Отправляйся в госпиталь, Алёша, пусть там займутся твои ранами. И еще раз повторю, держись.
Алексей судорожно сглотнул, словно пытался проглотить ком, застрявший в горле. Он чувствовал, что на глаза ему наворачиваются слезы, и эти слова утешения еще больше провоцировали их. Сейчас Ермакову больше всего на свете хотелось побыть одному. Раны не болели настолько сильно, как болело в груди, а в госпитале не было таких лекарств, которые могли унять боль потери.
— Разрешите удалиться, товарищ верховный главнокомандующий? — еле слышно спросил Алексей, не желая, чтобы его видели в таком состоянии. Александр был прав: если Ермаков-старший был настолько сильным, что не побоялся увести за собой «костяных», то он, Алексей, должен быть достоин носить его фамилию. Он должен быть мужчиной, а не сопливым щенком.
Волков молча кивнул, с сочувствием глядя на парня. Поведение Ермакова- младшего вызывало у Александра уважение к этому юноше, и в то же время он почувствовал сильную жалость к нему. Алексей был старше его собственного сына всего на пару лет, но война не была милосердна даже к молодым. Волков потерял своего ребенка в самом начале, и ему точно так же приходилось скрывать свое отчаяние.
Алексей молча покинул зал, надеясь, что хоть Лесков не бросится за ним с утешительными речами. Он чувствовал на себе его взгляд, когда приближался к двери, и невольно поймал себя на мысли, что не винит в случившемся этого полукровку. Дима рисковал точно так же, как остальные, и никто не мог обвинить его в трусости. Но кто знает, что было бы, если бы Лесков сдался «процветающим»? Возможно, сейчас Петербург был бы уже свободен. А, может, наоборот, проклятые богачи лишили бы их последнего оружия против «костяных», а затем оставили бы на растерзание этим тварям. Кого нужно было отдавать, так это Фостера. При мысли об Эрике сердце Алексея полыхнуло ненавистью, но, к сожалению, даже она не принесла ожидаемого облегчения.
Когда Алексей покинул зал, Дмитрий не вышел следом. Он прекрасно понимал, что присутствующие в этом зале считают его виноватым в случившемся, однако вряд ли станут это озвучивать. В конце концов, все, кто шел на поверхность, отправлялись туда добровольно, прекрасно осознавая, что назад они могут уже не вернуться. Александр был категорически против этой вылазки. Он вообще сомневался, что одна телепортационная арка может в корне изменить ход войны. Но Лесков верил в это, а с ним поверили и остальные. В какой-то момент Дмитрий дал жителям Петербурга надежду, которой после падения Адмиралтейской у них больше не осталось.
— Ты тоже отправляйся в госпиталь, — устало произнес Волков, взглянув на Лескова. — Никто не винит тебя в произошедшем. Ты тоже рисковал и вряд ли мог что-то сделать.
От этих слов Дмитрию легче не стало, однако сейчас он старался не думать об убитых товарищах. О них можно будет вспомнить позже, а сейчас у него осталось еще одно незаконченное дело.
— Мне нужно вернуться, — тихо, но уверенно произнес он. — Если Фостер еще жив, нужно забрать его оттуда.
— Не надо рисковать собой ради мести, — ответил Александр. — Рано или поздно «костяные» доберутся до него.
— Вот именно, что я не хочу, чтобы «костяные» до него добирались, — прервал его Дмитрий. — Нужно вернуть его на базу, и как можно скорее. Дело не в мести, Александр. Теперь он — один из нас.
— Ты соображаешь, что несешь? — возмутился один из военачальников. — Эта тварь бросила на растерзание Кирилла Ермакова! Ты вообще смотрел запись с камер беспилотника?
— А что бы на его месте сделали вы? — Лесков вопросительно вскинул бровь. — При нем не было ничего, что могло бы помочь Ермакову. Неужто ему стоило лечь рядом и ждать, пока его тоже разорвут?
— Ты продолжаешь выгораживать этого ублюдка, словно не он резал тебе лицо, — в этот момент Дмитрий услышал голос отца Эрики Воронцовой. Полковник мрачно смотрел на него, словно пытался понять, что у Лескова на уме.
— Фостер наконец определился на чьей он стороне, — ответил Дима. — Можете спросить Вайнштейна — он подтвердит. Не потому, что наемник нам сказал это лично, а потому что его энергетика изменилась. Он наконец понял, что без нас ему конец. Бывший хозяин больше не примет его.
— И ты пойдешь за ним? — спросил Полковник. — Раненый? Без оружия? Без какого-либо плана? Или ты надеешься, что мы пожертвуем еще людьми ради этого сукиного сына?
— Я ухожу один, — в тоне Лескова не было вызова. Он лишь констатировал факт, ведь ему на самом деле не были нужны сопровождающие. Единственная вещь, на которую он рассчитывал, сейчас находилась в кабинете дочери Полковника, и которую Дима в ближайшее время планировал забрать. Он отчетливо помнил, насколько усилились способности Альберта, когда тот сделал себе инъекцию «эпинефрина». Вот только Дмитрий не собирался вкалывать себе разом две ампулы — можно было попытаться по одной, но через промежуток времени. Возможно, эффект будет не таким мощным, но сейчас «костяные» тоже не сосредоточены в одном месте.
— Ты погибнешь, — Волков отрицательно покачал головой. Он ожидал, что полукровка отступит, узнав о перспективе идти наверх в одиночестве, но Лесков оставался непреклонен. — Займись своими ранами. Я запрещаю тебе уходить. Достаточно на сегодня жертв!
— Разве я спрашивал вашего разрешения? — поинтересовался Дима. — Позвольте вам напомнить, Александр: еще недавно местные желали изгнать меня на поверхность, а теперь вы мне запрещаете? Но если вас действительно заботит моя судьба, оставьте мне на связи одного оператора, на случай если снова наметятся вражеские беспилотники.
Не дожидаясь ответа, Лесков покинул кабинет и быстрым шагом направился в лабораторию. То и дело он поглядывал на радар, на котором медленно перемещалась красная точка. Каждая минута могла стоить Фостеру жизни.
С Эрикой Дмитрий столкнулся в коридоре. Он как раз подходил к ее кабинету, когда Воронцова окликнула его. С первого взгляда на нее Лесков понял, что девушке уже известно, что произошло на поверхности. На ее бледном лице читалась неприкрытая тревога, которая совершенно не вязалась с той Эрикой, которую Дмитрий видел сегодня утром.
Приблизившись к нему, девушка взяла его за руку, желая осмотреть раны.
