В этот момент из коридора раздалась яростная брань Георгия, и Лесков, не проронив ни слова, бросился прочь из палаты. Оказывается, к Фостеру уже пожаловали первые посетители — трое солдат, с которыми Дмитрий когда-то практиковался в стрельбе из винтовки.
Тем временем Эрика посмотрела на Белову. Взгляд был настолько пронизывающим, что неприятное ощущение, вызванное у Кати при виде прикосновения к Дмитрию, усилилось еще больше. Тем временем Воронцова неспешно приблизилась к постели, на которой лежал Стас, и с двусмысленной интонацией произнесла:
— Бедный парень…
После чего покинула кабинет.
Тем временем в коридоре ругань продолжалась. Солдаты угрожали добраться до Фостера, и их крики перебудили Ивана, Альберта и Алексея. Последний, услышав причину скандала, даже заставил себя подняться с постели. Приблизившись к шкафу, он взял с полки кобуру и извлек пистолет. Затем снял оружие с предохранителя и вышел за дверь.
— Где он? — тихо спросил он, тем самым заставив Дмитрия прерваться на полуслове. Лесков заметил в его руке пистолет и все же нарочито спокойно ответил:
— В этой комнате.
С этими словами он жестом показал на дверь, которую заслонял собой.
Губы Алексея искривились в усталой усмешке:
— Отойди, пожалуйста.
— Сначала отдай мне оружие, — по-прежнему ровно отвечал Дмитрий. Он не сдвинулся с места даже тогда, когда Алексей навел на него пистолет и кивком головы велел ему отойти.
— Дим, я все равно убью эту тварь. Но мне бы не хотелось при этом лишиться друга. Уйди с дороги.
— Твоего отца убили «костяные». Мне жаль, но так вышло…
— Уйди с дороги! — Алексей сорвался на крик.
— А ты стреляй, и путь освободится.
— Вы что, с ума посходили? — не выдержала Эрика. — Ваши друзья мертвы, а вы решили перестрелять еще и друг друга?
— Не вмешивайтесь! — прервал ее Алексей. — Вас это не касается! Дима, я в последний раз тебя прошу, уйди по-хорошему. Ты знаешь, что там было! Ты не можешь его выгораживать! Из-за него погиб мой отец.
— Твой отец погиб из-за нас, — ответил Лесков. — Он пожертвовал собой, чтобы я, ты, Альберт, Иван и Стас вернулись домой. Будет честнее, если ты перестреляешь нас. А Фостер был против того, чтобы ехать с кем-то. Вспомни!
— Конечно, против. Потому что хотел сбежать и бросить нас на растерзание. Мой отец не верил ему, как и я не верю. А ты… Господи, как можно быть таким умным и таким идиотом одновременно. Неужели ты не понимаешь, он предаст тебя так же, как и моего отца!
— Если ты не убьешь меня прежде. Потому что я не отойду.
Рука Алексея начала дрожать, и он медленно опустил пистолет.
— Я все равно доберусь до него, — тихо добавил он.
На этом инцидент был исчерпан, однако угрозы Алексея и других солдат все еще звенели в воздухе. Участники и свидетели случившегося начали постепенно расходиться, и когда в коридоре остались лишь Иван и Дмитрий, Лесков позволил себе устало прижаться спиной к двери.
— Как же мне все это надоело, — произнес он, взглянув на раненого друга. — А ты какого черта тут делаешь? Вернись в постель.
— Пришел посмотреть на клушу, которая защищает свое драгоценное яйцо, — ответил Иван, на что Лесков невольно усмехнулся. — Что ты будешь с ним делать?
— Пока перевезу в правительственное здание, будет жить в моей комнате.
— И тебе не стремно ночевать с ним?
— А куда он пойдет, если убьет меня? Обратно к «костяным»?
— Ну ладно, а потом…
— Я не знаю, что будет потом. Сначала нужно найти Лунатика.
Иван посмотрел на друга, невольно отмечая в его глазах какую-то обреченную решимость. Так выглядит человек, который ставит в казино свои последние деньги, не надеясь уже выиграть, но и не смея думать о проигрыше. В детстве это состояние было для них нормальным — они могли сцепиться в драке с парнями, которые были их старше, могли на спор перебежать дорогу прямо перед поездом, могли забраться на крышу высотки и балансировать на самом краю. Но то, что происходило с ними сейчас, было опаснее. Гораздо опаснее.
Конец шестой части.
