И теперь я рвался на части. С одной стороны, я с ума сходил от мысли оставить Ташу, ту, что свела меня с ума… С другой стороны я понимал, что не имею правала подвергать опасности свою новую семью, пусть я их ещё даже и не знал. Я был благодарен Маргарите, Насте, они не заслуживали проблем и неприятностей из-за моей прихоти. К тому же, Таше это тоже могло угрожать, а меня самого могли убить… на совсем. Теперь уже нет средства, которое сможет спасти мои разрушенные ткани, пусть, сейчас это сделать не так уж и просто, как раньше.
Мысли, мысли… Они терзали меня, но я рад был одному: я смогу ещё раз взглянуть на Ташу, возможно, даже обнять её или поцеловать. Это было, чёрт возьми, прекрасно, и катись оно всё! Пусть я и не знаю, увижу ли её после этого когда-нибудь, но сейчас впереди была ещё целая встреча…
А раз она только впереди, и я пока ещё не обязан оторвать себе целый клок сердца, то я могу хотя бы посмотреть на неё. Хотя бы увидеть, может быть раз, а может быть и два, до того, как поступлю правильно.
Всё это время с момента, как я очнулся, я не выходил на улицу, а, следовательно, одежда мне особо и не требовалась. Я расхаживал по квартире в домашних штанах, без футболки, никого это особо и не смущало. Разве что Настю, которая откровенно пускала слюни на мой торс, но из исключительно эстетических чувств.
— Слушай, — обратился я к девушке за ужином, — А ты не могла бы достать мне что-то, в чём на улицу можно спокойно выйти? А то сижу тут, как затворник, но не в одних же трениках мне белому свету являться.
— Так у тебя в комнате шкаф целый, там всяких шмоток дополна, не ты первый, не ты, думаю, последний, кого сюда притаскивают голышом, едва едва спасённым от смерти.
Я спокойно кивнул и, поблагодарив за очередную порцию прекрасного мяса, теперь уже к овощами, я отправился спать, в очередной раз становясь жертвой постоборотного, как я его называл, синдрома. По сути, всё это должно было пройти, но мне и тут “повезло”. Но ничего не попишешь.
А на следующее утро я пошёл на, якобы, прогулку. Наверное, таковой она и была, ибо я понятия не имел, где можно найти Ташу. Решил начать со своего дома, но показываться там было не очень безопасно, потому как соседи неплохо меня успели запомнить, а теперь я мёртв. Воскресать нельзя. Поэтому я надел тостовку с капюшеном, благо на улице было вроде как прохладно, и я не вызывал подозрений. Вообще, после обращения я заметил, что усилилась только часть чувств… остальные как бы притупились. Точнее, всё это избирательно. Иначе, думаю, я бы сошёл с ума, если бы то же самоей ощущение температур стало острее. Но вот запахи людей юыли местами не очень приятны, и я иногда даже переставал дышать, чтобы их не чувствовать.
Ничего интересного ранним утром во дворе своего страго дома я не нашёл, разве что посмотрел на своё сгоревшее жилище. Интересно, что будут делать? Ремонт тут явно требуется основательный, но, остальные кваритиры, вроде как не пострадали: пожарные прибыли быстро, дождись я их…
Тряхнул головой, отгоняя лишние мысли. Если то, а если это… Всё случилось так, как случилось и ничего уже не изменить. Остаётся только лишь жить дальше, становясь примерным представителем клана двуликих.
После посещения своего бывшего дома, я решил отправиться в парк: от него я прекрасно помнил дорогу до того места, где мы расстались с Ташей в последний раз. Пусть, я и не знаю, где она живёт, но может быть хотя бы случайно мне повезёт её увидеть.
Я шёл долго, но не уставал совсем и в этом было множество плюсов. Благодаря этому я добрался до нужного места раза три быстрее, чем сделал бы это раньше. При всём при этом мне приходилось подстраивать скорость под человеческую, чтобы не сильно выделяться из толпы и не привлекать к себе особого внимания.
Остановившесь в том самом дворе, я понял, что чувствую странный запах. Да, тут были люди, причём часто и много, но это было нормально для любого места в городе или ином населённом пункте. Человек оставляет за собой шлейф ароматов, по которому можно кое-что о нём сказать, но сейчас дело было совсем не в этом.
То, что я уловил, было похоже на то, как пахли Настя и Марго, то есть, оборотни. Да, каждая из них пахла по разному, я мог их отличить, легко, но было и что-то общее. Так вот это общее и витало в воздухе, но чем-то неуловимо отличалось. И я не мог понять чем.
Я даже отвлёкся и сел на скамью, пока не понял, что чувствую подобный запах намного сильнее, чем до этого. И запах был безумно для меня приятным.
Подняв взгляд, я обомлел: по тротруару недалеко от меня шла девушка. И девушка эта была никем иным, как Ташей. Я вздрогнул, вздохнул и решил, что надо ретироваться, пока не поздно.
Вот только “поздно” наступило очень быстро, даже чересчур. Охотница тоже ощутила мой запах, я понял это запоздало, только в тот момент, когда она взглянула мне прямо в глаза. И своему зрению она явно не поверила.
Я смотрел на то, как Таша застывает от удивления, словно статуя, и сам словно бы врос в землю. Все чувства и эмоции, что я испытывал к ней раньше показались какой-то жалкой пародией. Не то, не так. Сейчас всё будто бы увеличилось, усилилось как минимум в двое. Мир, вселенная — всё сжалось в одну точку и только одно для меня теперь имело значение: на глазах Таши наворачивались слёзы и причиной тому был я.
Она смотрела и смотрела на меня, явно не в состояние поверить, крылья её носа трепетали, ощущая запах оборотня. А, судя по виду, она медленно начинала понимать, что же произошло.
а мне хотелось только одного: самого себя прикончить за то, что она плачит, но тогда её горе точно станет больше.
— Ты… — наконец проговорила она, дрожащим от напряжения голосом. — Живой, — воскликнула и кинулась ко мне, буквально душа в объятиях. Только вот теперь она не была сильнее меня, так что я смог спокойно подхватить её на руки, прижимая к себе в ответ и зарываясь носом в волосы, вдыхая аромат.
Её слёзы впитывались в ткань толстовки, рёбра и у меня, и унеё были готовы застрещать от той силы, с которой мы сжимали друг друга, а хотелось ещё и ещё сильнее.
Я чуть отстранился, но только для того, чтобы коснуться губами её губ. Солёный привкус усиливал горечь поцелуя, но мы вроде как и не целовались даже: мы просто вжимались друг в друга губами, лишь на считаные мгновения остраняясь, чтобы вдохнуть.
Совсем не хотелось говорить, хотелось лишь провести в её объятиях вечность, но Таша сказала:
— Нас могут заметить, тогда будет плохо, очень плохо, я… — мне пришлось вновь поцеловать её, теперь действительно поцеловать, мягко лаская губы.
— Я знаю, — отстранившись, шепнул я. — Я всё знаю. И я люблю тебя, кажется, безумно.
Наши лица были так близко, мы упирались в друг друга лбами, просто стояли рядом.
Но Таша была чертовски права и нужно было уходить. Только вот не понятно, куда.
— Пошли, — схватив меня за руку, — сказала она. — Я знаю, где мы сможем побыть.
Она не говорила лишних слов, ничего не восклицала. Она просто рада была, что я жив, и, в точности как и я, хотела не упускать ни секунды времени, которое нам было отмеряно.
